Булочкину не хотелось о них думать (достаточно было предыдущих бессонных ночей), он чувствовал только, что не хочет возвращаться, хочет до предела оттянуть момент возвращения в город.
Багряная полоса на гранитной стене делалась все тоньше и тускнее, сумрак быстро сгущался, на небе желто загорелись несколько крупных звезд, но Булочкина не пугало, что ночь застает его здесь. С некоторых пор он не делал сверхценности из своего бытия, и это было то немногое, чем тайно в душе гордился.
Звезд загоралось все больше, темная синева неба переходила в черноту, и Булочкин решил разжечь костер. Он вяло поднялся с плиты, без труда насобирал целую груду обломков досок, щепок, каких-то чурок… Дождя давно не было, костер легко загорелся от газовой зажигалки. Блики красноватого света хаотично, но мягко задвигались по отвесной стене, заблестели кристаллы кварца; костер очертил колеблющийся освещенный круг, за которым сразу налился и словно бы загустел мрак, а звезды будто бы потускнели. Когда Булочкин взглянул на небо над своей головой, то, всмотревшись, увидел беззвучное, как во сне, мелькание летучих мышей. Ветер стих после захода солнца, и они выбрались из чердаков полуразрушенных зданий, бывших раньше мастерскими, бытовками и складами.
Булочкин вдруг представил, что снова вернулся в город, в свою запущенную холостяцкую квартиру, всегда почему-то напоминавшую ему комнату в Доме для приезжих, к своей работе, в полезности которой окончательно разуверился благодаря новому начальнику отдела, к своим конфликтам и долгам, к приятелям, которым был так же мало нужен, как мало нужны ему они, к измене Ольги… и чуть не застонал от ощущения беспросветной пошлости, никчемности такого существования.
Когда-то, в классе девятом или десятом, Булочкину казалось, что наделал слишком много непростительных глупостей, и он мечтал тогда начать жизнь сначала, но только обогащенным этим своим, как тогда считал, «громадным опытом». Сейчас, у костра в заброшенном карьере, Булочкин уже не верил, что если начать жизнь сначала, даже обладая всем опытом ранее прожитого, можно прожить, как когда-то мечталось. Он был уверен, что рано или поздно обстоятельства все равно запутают и подчинят себе. Он был уверен в могуществе обстоятельств, и ему не приходило в голову объяснять их силу своей слабостью.
Глядя на оранжевое, бесконечно изменяющееся пламя, на розовые угли костра, Булочкин думал, что все время мечтал о путешествиях и невероятных приключениях, о неведомом и удивительном, а жизнь текла скучно и буднично, словно запрограммированная занудой-программистом.
