сорвавшись с уступа в Пиренеях. Его даму, его № 2, постигла та же участь. А теперь временный поверенный в делах добавляет к своему званию «любовных» и втюривается в длинноногую секс-бомбочку в библиотеке Британского совета. Я начинаю улавливать черный юмор всего этого. Странно, что боль может оборачиваться смешной стороной.
Я совсем измучена. Час уже поздний. А я так и не рассказала тебе, как все это произошло. Но я не вынесу. Слушая Пирса, я словно слышала свой смертный приговор, а я не хочу умирать дважды.
В эту самую минуту он где-то обедает с ней при свечах, следуя всем красивым романтичным клише: смотрит в ее большие глаза, держит за руку, нашептывает обещания, которые когда-то давал мне. Джейнис, я этого не вынесу – я должна что-то предпринять.
* * *
Вчера вечером я не смогла продолжать письмо. И решила напиться. Однако после первой же стопки у меня осталось только одно желание – спать. Огромная кровать теперь всецело в моем распоряжении. Пирс виновато ускользает в комнату для гостей. Мне нравится свертываться клубком, точно я раненый зверь в моей пещере.
Потом я услышала, как он вернулся – ты знаешь ту особую робость, с какой люди поворачивают ключ в замке, терзаясь муками совести. Ты же, конечно, привыкла к этому звуку с Гарри, а впрочем, он, возможно, никогда не терзался и отпирал дверь, весело насвистывая. Я не удержалась и посмотрела на часы возле кровати. Было еще рано, так что, вполне вероятно, в постель он с ней не ложился. Маленькое, но облегчение. Как начинаешь цепляться за эти унизительные мелочи в надежде найти в них что-нибудь ободряющее!
Не знаю как, но я заснула. Наверное, горе отнимает все силы, или же мы просто отступаем в ночное забытье. А когда я проснулась, светило солнце. Меня это удивило. Значит, я как-то пережила ночь. Но каким образом? Следовательно, все не так трагично, как я воображала. И тут меня охватила ярость. Я чувствовала, как во мне, бурля, нарастает гнев, и мне начало казаться, что я вот-вот взорвусь. Я привскочила и села на кровати. Ну что, что я могу сделать?
Мне требовалась мишень – такая, чтобы я могла поразить ее без промаха. Но где ее взять? И тут меня осенило: библиотека! Обитель греха, как ни кинь, ее владения. Мне представилась эта долгогривая сирена. Я видела ее удивительно ясно: нахальные грудки, джинсы, обтягивающие ее жопку, точно клейкая лента, воздушное пространство между ее ногами (вероятно, и между ее ушами), проблеск живота, когда она дотягивается до верхних полок за книгами, о которых даже не слышала, и вручает их с улыбкой Эсте Лаудер стоящему рядом Пирсу. Моему Пирсу – моему законному мужу (еврейский обряд, христианское благословение, регистрационное бюро – это ли не законнейший брак?). Действительно ли он ей нужен? ЗАЧЕМ он ей нужен? Или ей просто лестно, что этот изысканный ухажер оказал ей дивную милость, положив на нее глаз? И разговаривают ли они обо мне, когда остаются вдвоем? Черт, Джейнис! Только подумать, что он говорит ей все те вещи, которые мужья других женщин столько раз говорили мне. «Она, меня не понимает» и прочие дерьмовости, избитейшие клише, но они же их ГОВОРЯТ! И даже думают так, хотя бы пока лишь пытаются уложить тебя в постель. И она искренне наслаждается Пирсом в роли любовника? И он так замечательно играет эту роль, сучий сын. Держу пари, она наслаждается. Просто вижу, как этот хорошенький ребенок улыбается самодовольной улыбочкой совсем юных, когда они знают, что взяли верх над «старыми песочницами» (это я!).
