– Иди в меня, скажу, – пообещала Туя, валясь на спину и широко разбрасывая ноги.
Пахан запутался в мужских достоинствах, пытаясь отличить свой кривой рог от клочкатых протуберанцев, и человечество так, наверное, никогда бы и не явилось на свет, кабы Туя не взяла инициативу в свои руки.
– И тянет, и тянет, – ворчала она, хотя брат очень даже старался, пытаясь в страсти своей пробурить её насквозь.
От трения Туя воспылала, и в наивысшей точке накаливания из ушей её повалил пар. Сестра сбросила наездника и устремилась к ямке. Раскорячилась над зародышами и принялась поливать взбитыми соками.
Человечество родилось.
ГЛАВА 2
Обустройство верхнего мира и сотворение нижнего
Сварливая баба горше цикуты.
Сократ
Эхе-бурхан очнулась в неопределённое время суток, когда в непрерывной борьбе Ухин Хары и Цаган Дар-эке царило неустойчивое равновесие и было неясно: день ли сменяется ночью или наоборот. Рядом не было ни Пересвета, ни Перетьмы. Родительница всего сущего поднялась с квадратной постели и ударилась головой о колокольно загудевший медный свод. Когда звон утих, сверху прогремел приказ:
– Давай сюда!
Воздев глаза, Эхе увидела откинутую крышку в днище небесного котла. Из дыры свешивался Дзаячи и призывно махал рукой. Мать-родительница подалась к нему, Дзаячи ухватил её за неизвестно откуда взявшиеся титьки и потянул на себя. Нижний, лишённый ног (но со ступнями) шар грязевой бабы прокатился под куполом, и к нему прилипли сцепившиеся Ухин и Дара. Создатель всего дёрнул, и все три шара, составляющие Тело Эхе, проскочили через небесную дыру.
– Здесь твоё место, – сказал Дзаячи, задвигая прозрачную крышку медного свода.
– В небесном дворце? – спросила Эхе-бурхан, хозяйским взором окидывая пространство от медного, страшно кривого пола до хрустальной оболочки, крыши цилиндрической формы чертогов. – Ты его для меня воздвиг?
Пустое пространство ей не понравилось. Она принялась мысленно заполнять его кроватями и диванами, столами и стульями, шкафами и полками, сундуками и комодами, без чего ни одна женщина не представляет себе уюта. Но не успела, к великому её сожалению, фантазия дойти до ярких ковров и кружевных занавесок, не хватило на то времени, прилипшего к грязевым бокам; безудержный полёт хозяйственной бабы прервал равнодушный ответ Дзаячи:
– Нет, мы пойдём дальше, наружу.
Эхе-бурхан поперхнулась, глаза её вылезли из орбит, и создатель всего спасительно хлопнул праматерь всех богов по спине, чтобы привести в чувство. Эхе открыла рот, и из него вылетел и шлёпнулся на пол Хухе Мунхе-тенгри («вечносинее небо»).
