К великой радости Чоны и величайшему огорчению Сотона, через три месяца у ханши (так её стали называть, когда разглядели безобразно раздутый живот, а полковника звать ханом пока не решались) родился безобразно сопливый младенец. Первенца назвали Джору.
Старший брат торжественно поклялся перед немилостивыми к нему небесами извести поганца. Не знал он воли богов, потому и пытался пойти поперёк. Проще всего было бы сопляка просто зарезать, но – увы! Кабы потребовалось уничтожить младенца ли, зрелого мужа либо дряхлого старика в любой другой точке планеты, другом времени или измерении, ничто не смогло бы остановить бывшего подсотника. Но он-то находился именно в Мундарге, где собрались такие следопыты (Сотон знал их не понаслышке!), которые сумели бы отыскать следы и восстановить ход преступления по одной песчинке на подошве сапога и одной пылинке перхоти, уроненной вслед. Ну нельзя было зарезать Джору – хоть плачь, хоть слёзы прячь!
Решил старший поручить уничтожение ханского наследника потусторонним силам. О таких-сяких он слышал от многочисленных мамушек, нянюшек, бабушек, прабабушек и других лиц женского пола во время долгих ночей, когда его и прочих рождённых в пути укладывали спать страшнейшими сказками. Неспунов пугали шолмасы-демонами, жрущими младенцев. Никакой нежити Сотон не встречал и не больно-то в них верил, зато познакомился с иножитью, дважды переспал с лесункой Ый-ХрЫ-Жъооб и сумел ей растолковать, как должен выглядеть истинный шолмасы. Демоны обязаны выглядеть так: иметь по-лягушачьи зелёные морды и выпученные карие глазки, нос – крючком, огромный рот без подбородка, очень волосатые кривые ноги с копытами и косу из коровьего хвоста. Говорить шолмасы обязан картаво и пахнуть козлом. Лесунке, умеющей менять форму по своему желанию, ничего не стоило притвориться демоном. Она и притворилась, когда интриган приволок запутавшегося в соплях божёнка на дикий берег Иркута.
Жъооб сожрала бы младенца за милую душу, но трёхмесячный богатур и богодул набрал репьёв и принялся швырять в демона колючку за колючкой,
Лесунке колючки нипочём, а вот для шолмасы нет ничего страшней. Больше всего на свете демоны боятся колючек и козлов, потому что рогатые блудники чуют родимый козлиный запах и затрахивают потусторонних до самой смерти. А хуже двойной смерти может быть только тройная. Шолмасы вечно всклокочены и грязны, по-древнесибирски такую нечисть зовут Пархой. Демоны очень не любят, когда их дразнят пархоями, поэтому ненавидят колючки: репейники в волосах или на косе-хвосте они воспринимают как намёк на нечёсанность, а колючки шиповника или боярышника – как расчёску-дразнилку.
