Между тем дед прочих богов Хухе Мунхе продолжал пить и даже не заметил, что у него родился четвёртый сын, Саган Себдек. Жертва пьяного зачатия, он оказался любвеобилен почище лемурийцев, причём не только трахал всё, что шевелится, но сразу же отдавался любому самцу без различия рода, вида, отряда и царства. Спускался на землю и насиловал баобабы, насаживался на макушку кипариса или устраивал групповухи с медведями и лешими. Из-за обладания Саган Себдеком Хормуста и Улан окончательно рассорились и больше не разговаривали. Ревниво следили друг за другом, стараясь загубить любые начинания противника. Когда Хормуста вызывал потепление, Ата тут же губил его морозом. Специально для этого родил тёмного восточного Гужир-тенгри и Будургу Сагана, бога зимнего снежного неба, имя которого переводится как «белая изморозь». По имени можно судить, что в создании Будурги принимал участие Саган Себдек, с которым супруга Улана изменяла в многочисленных покоях направо и налево.
Эсеге Малан спорить за обладание младшим братом не собирался, потому что с упорством, достойным лучшего применения, возводил ярус за ярусом. Увлёкся, с кем не бывает? Когда же завершил девяносто девятый, последний, ярус верхнего мира, упёрся башкой в потолок. Дальше строить небесный дворец оказалось некуда, и, чтобы чем-то занять себя, главный тенгри женился на Эхе Юрен. Та обожала маленькие комнатушки, будуарчики, туалетные комнатки и спаленки. Малан, потворствуя супруге, понастроил на верхнем этаже таких лабиринтов, что сам запутался и навсегда обосновался в центральном зале с троном, накрытым богатыми тканями, и люком-мусоропроводом. Развлекался тем, что пил вино, спускаясь за ним на девятый этаж к папаше Хухе, и швырял через люк вниз пустые деревянные девятисотлитровые бочонки-стаканы. Ему нравилось попадать в какую-либо цель на земле, для чего на прозрачной крышке он нацарапал крест с делениями, получилось нечто вроде артиллерийского прицела. Юрен снайперские его забавы были неинтересны. Она бродила по этажам, и лишь три самые нижние были недоступны исследовательнице. Впрочем, и оставшихся ей хватало за глаза.
Эхе отыскивала всё новые и новые комнатки, удивляясь их бесконечному количеству. В спаленках она предавалась неистовой страсти с Саганом Себдеком, в туалетах красилась и румянилась, уговаривала Эсеге пожить с ней в будуарчиках век-другой для получения маленького, но свежего чувства радости, но тот не желал выходить из тронного зала никуда, кроме как на девятое небо. Приходилось супруге спускаться вслед за ним в сад радостей земных, где Эсеге Малан, чтобы упокоить папашу, создал нечто вроде дендрария – насадил плодоносящих растений всех земных видов. Юрен отдавалась среди цветов и плодов. Плоды вроде бананов напоминали ей что-то хорошее. Что именно, она не догадывалась…
