Со временем Поммеренке понял, что подобные разговоры бессмысленны. Не удавалось найти подход. Попытки уговоров были тщетны. Ему казалось, что он себя навязывает ей, как базарный торговец залежалый товар. Но самоуничижение длилось недолго, его сменяла обида, злость.
Поскольку Рюдигер не понимал истинных причин ее отчуждения, холодности, он не мог и вспомнить, когда, собственно, это началось.
Несколько раз она с раздражением упрекала его в тупой прямолинейности:
– Ты похож на анатолийского осла!
Не очень понятно. При чем тут «анатолийский осел»? Что она имела в виду?
– Когда тебе приспичит, ты начинаешь такую бестактную, грубую подготовку, что я буквально мертвею.
Рюдигер попытался выяснить, на что она намекает. Он не мог поверить, что это объяснение указывает истинную причину ее холодности. Да, порою он спрашивал: «Скоро ляжешь?» Ну и что с того? Разве это не знак любви, влечения? Почему она против?
Претили ей и другие его привычки.
– Если ты застрял в душе, то сразу ясно, с чем собираешься пожаловать…
А ведь Барбара сама – чистюля. Типичная дочка из докторской семьи: Рюдигеру казалось, что там целыми днями ходят по дому с бутылкой карболки. (Кстати, смена комнатки в поселке железнодорожников на милую квартирку, обставленную Барбарой, далась Рюдигеру не просто – совсем другая жизнь.) Когда Барбара ложилась в постель, от нее всегда слегка пахло дорогим мылом. А после их ласк Барбара брала специально подготовленное полотенце или сразу шла под душ. Разве он упрекал ее за это? И разве его чувства от этого слабели?
Что значит «прямолинейный»? Почему «осел»? Да еще «анатолийский»!
Оскорбительное сравнение. А на самом деле отговорка – и только. Вранье.
Барбара ссылалась на то, что у мужчин и женщин различные потребности. Как бы не так. Раньше она сама часами пролеживала с ним в постели. И даже сердилась, если он быстро засыпал:
– Ну вот, чик-чик, и сразу захрапел.
А ведь ему с утра на работу. Неужели не понятно, как противно вставать в такую рань? Никого другого вместо себя на службу не пошлешь…
Словом, Рюдигер просто не верил Барбаре. Что-то тут было нечисто. Ничего не хочет только тот, у кого все уже есть. А Барбара не проявляла к нему интереса по месяцу, даже больше…
Часто, лежа рядом с ней и не в силах заснуть, Рюдигер протягивал руку, легонько дотрагивался до жены. И вмиг срывался, услышав:
– Нет, не сегодня.
– Не сегодня, не сегодня, – кричал он. – Я уже целый месяц слышу одно и то же.
