Мария боготворила его, подобно утонченной богомолке поклонялась этому мессии-эстету и собирателю древностей, которого ее религия повелевала ей почитать. Его суровость зачаровывала ее. Азарт охотника, руководивший им в научных изысканиях, поддерживал в нем оптимизм. Дочь с удивлением ощущала рядом с ним дыхание Индии, атмосферу, так знакомую ей с детства, запахи горячей земли и возрождающей влаги дождей. Огромная тень ученого скользила по стене, а он излучал свет. Она очень обрадовалась, когда однажды получила письмо от друга-миссионера, рекомендовавшего в ассистенты ее отцу молодого немца, некоего Иоганнеса Гессе: «Он одарен и одухотворен, необыкновенно привлекателен в общении… Я еще не услышал от него ничего необдуманного, ни одной глупости… В самом деле, он с таким увлечением занимается языками и этимологией, что определенно сойдется с твоим отцом». 2 декабря 1873 года Мария ответила своему другу: «Твой портрет оказался великолепен… Наш новый знакомый прибыл. Мы должны его уважать и любить — он достойный человек, набожный и образованный». И прибавляла: «Но в его образе есть что-то меланхолическое. Он кажется человеком, созданным для лучшего мира…»
Беспокойство читалось в чертах Иоганнеса. Худое тело, затянутое в редингот, выдавало его: этот деликатный, обходительный человек плохо переносил изнурительные научные изыскания. «Он был вдохновлен великой целью и посвятил себя науке, желая, чтобы его личная жизнь была забыта»: не прошло трех лет, как он закончил ординатуру в Хайльбронне. В Индии он сначала служил в духовной семинарии в Мангалуру, затем вернулся в миссию в Базеле, измученный, страдая головными болями и внутренними противоречиями. Вдова Чарльза Изенбер-га видела в нем вечно пламенеющую набожность, обращенную к совершенствованию, и чувствительность пиетиста, чье навеки обожженное огнем призвания сердце тянется к небу. Она учуяла в нем своего рода внутреннее ликование, привязалась к нему и постепенно полюбила.
Отец Иоганнеса, доктор Карл Герман Гессе, родился в Лифляндии, его семейные корни уходили в Любек. 27 ноября 1826 года, в день морского сражения при Наварине, где Россия и Англия разбили турецкий флот, он получил докторскую степень по медицине. Если бы Карл Герман согласился на место приходского доктора в Марьяне, в Эстонии, то получал бы тысячу пятьсот рублей в год — минимум, который позволил бы ему, практикуя, заниматься научными исследованиями. Однако его буквально пожирала навязчивая идея: он ощущал себя «призванным». «В жизни Божественной, берущей исток от Бога» грозный немец Великого Севера черпал силы для своего требовательного темперамента, сподвигшего его завоевать одну за другой трех женщин, давших ему целую вереницу детей, живущих и исчезнувших, порожденных и отданных им Богу с невероятной легкостью. К смерти, всегда где-то рядом таящейся, он обращал открытое ветрам сердце и неувядающий оптимизм.
