Оба наклонились над трупом. Истерзанное пулями тело было залито темной гнойно-желтой жидкостью.
Солдаты озадачено переглянулись.
— Какого хрена…
Фраза повисла в воздухе, ибо «тело» вздрогнуло, судорожно распрямились члены, и убитый начал медленно подниматься на ноги. Белое, облитое грязью и бурыми разводами лицо, ничего не выражало.
Немой ужас вырвался звериными криками, и спецназ обрушил на существо потоки свинца. Стрельба прекратилась, когда вместо тела в грязи осталась бесформенная масса истерзанной плоти. И это было чем угодно, но не человеческими останками.
* * *
Небо. Могучая синь медленно вбирала в себя первые блики восходящего солнца. Проявлялись облака. Из густо-сизых бесформенных масс вылеплялись серые и розовые контуры. В пространстве и времени они меняли очертания, наполнялись цветами и плыли над землей без видимого движения.
Звуки. Тихий однообразный шорох речных волн. Ни нот, ни тональностей, но музыка реки присутствовала в утреннем покое, как неотъемлемая часть рассвета, вместе с хаотичным шуршанием прибрежного камыша и редким скрипом гальки.
Надсадно зазвенел комар.
Тени растаяли. Осталась материя.
Он рывком сел в траве. В густой шапке черных волос повисла соломина. Сползла на шею, создав неудобное чувство зуда. Вопреки логике гармония не пошатнулась, и он подавил позыв стряхнуть с тела инородный предмет. Подтянул колено к груди, достигнув устойчивой позы, и сфокусировал взгляд на реке.
Время — 6.03.
Ветер не ощущался, но вода вздрагивала рябью. Тонкая пленка тумана стелилась по берегу, выползала из камышей на луг и скользила над рекой, затушевывая отражения солнечных искр.
Время — 6.06.
Три минуты исчезли незамеченными.
Сотни теорий, созданных умами людей, логически описывали свойства пространства и времени, химические элементы, лежащие в основе природных соединений, физику света и движение космических тел. Он провел дополнительный анализ и сформулировал вывод: зрительно зафиксированный факт восхода солнца не является единственным для формирования восприятия настоящего момента.
Августовский рассвет бодрящим холодком пронизывал тело, и подспудное знание «начала» возникло в рассудке помимо имеющихся данных. Ночь — время итогов и нерешенных вопросов — уходила за горизонт, унося с собой жизненно важные ответы, которые предстояло найти.
Ассоциации. Впервые он использовал эту форму мышления, когда с разрешения создателя взял в его личной аудиотеке первый попавшийся под руку набор дисков под общим заголовком «В.В.». Рифмованное изложение сцен из людской жизни поначалу мешало восприятию. Он предположил, что кроме слов в поэтическом произведении, тем более в песне, важен ритм, и с усилием сумел протянуть логическую цепочку между словами и их звучанием. Затем дошел до понимания некоторых нестандартных речевых оборотов через точное воссоздание зрительного образа. Картины получились гармоничными. Но одна песня неожиданно ввергла сознание в хаос. Без объединяющего смысла и логики, фразы и ритм бились в мозг. Вывернутая наизнанку отчаянная душа поэта как будто захватила слушателя в тиски натянутых до предела нервов. Он сорвал наушники и долго не мог восстановить порядок в рассудке. Из всей песни в памяти застряла только одна строка: «Парус, порвали парус!» Он собрался с силами и запустил проигрывание повторно. Мозг заработал сам по себе, порождая необъяснимые ассоциации, связанные с безнадежно забытыми первыми минутами существования, и беспокойные ощущения одиночества.
