– Бабушка, вы не помните случайно, что он делал в прошлый вторник? Ну, выходил куда-нибудь?
– И-и, милая, ну, куды ему выходить-то в таком виде? У его очередной запой начилси. Нет, как есть, все у себя сидел.
Попрощавшись со старушкой, я вышла на улицу. С наслаждением глотнула свежего воздуха. Даже выхлопные газы казались мне теперь изысканным французским парфюмом. Я отправилась домой.
Подойдя к своей двери, я обнаружила пришпиленный к ней конверт, на котором были выведены от руки лишь мои фамилия, имя и отчество. Обратный адрес, как, впрочем, и мой собственный, отсутствовал. Я повертела конверт в руке, осмотрела его со всех сторон. Вроде ничего подозрительного нет. Тут в моей памяти всплыли предупреждения по поводу спор сибирской язвы или еще каких-то смертоносных бацилл, которыми могут быть начинены конверты, даже если их отправили по почте. Что уж говорить о моем случае! Но я не побежала на почту или в милицию, дабы в присутствии должностных лиц убедиться в безопасности (или наоборот) сего послания. Я открыла дверь, прошла в кухню, надела хозяйственные перчатки и вскрыла конверт. На листке, вырванном из тетради в клетку, корявыми печатными буквами было написано: «У меня есть сведения по расследуемому вами делу о гибели Ольги Ермаковой. Жду сегодня в десять часов вечера по адресу: улица Талалихина, дом 25».
Я вытащила из пачки сигарету, закурила и стала размышлять прежде всего над самим фактом такого способа передачи мне информации. Почему в конверте, да еще и прикрепленном к двери канцелярской кнопкой? То, что письмо не бросили в почтовый ящик, можно было объяснить тем, что я могла бы вовремя и не вынуть его оттуда (хотя я всегда отличаюсь аккуратностью в отношении поступающей ко мне корреспонденции). Однако можно ведь было договориться по телефону, допустим, оставив сообщение на автоответчике. Или таинственный незнакомец (незнакомка) не захотел, чтобы я идентифицировала его голос? Но это означает, что я знаю его (ее), а он или она – меня. Кто же это все-таки может быть? Я начала мысленно перечислять всех лиц, кому было известно о моем расследовании. Ну, прежде всего Ася, она же – клиент. Ее можно сразу отбросить: ей явно не присущи подобные шпионские замашки. Далее – сестра погибшей Ольги Ермаковой, Кира. С ней я вообще никак не общалась, только мельком видела ее на панихиде. Но зачем ей тайком от Аси связываться со мной таким вот образом? А если существовал некий факт, неизвестный Асе, и младшая сестра Ольги не сочла нужным доверить эти сведения лучшей подруге погибшей?
