– А в чем?
– А в том, что инспектора эти утверждали, что дамы на фото – это душевнобольные, сбежавшие из дурдома, и за ними, слава богу, вовремя приехали на «Скорой». Я еще спросил, запомнили ли они номера «Скорой», хотя это было и не столь важно, их могли сменить. Ну, я им и сказал, что их обвели вокруг пальца, как младенцев, что санитары «Скорой помощи» – такие же санитары, как мы – инопланетяне. И тогда я понял, где следует вас искать: ты, по своему обыкновению, сунулась в самое пекло поперек батьки, то есть меня.
– Не могла я дожидаться батьки, Киря, – сказала я. – Дорога была каждая минута.
– Да я знаю, – махнул рукой Киря. – А когда мы с ребятами захватили Каверина с его охраной и не обнаружили вас нигде, ни наверху, ни внизу, я и приказал оцепить всю прилегавшую к дому территорию… Ты представляешь, когда Каверин узнал, что вас нигде нет, то назвал тебя ведьмой! Он клялся и божился, что оставил вас внизу и пальцем не тронул.
– Ну, он был не так уж и не прав, называя меня ведьмой, – сказала я, кладя на стол кассету.
– Что это? – спросил Киря.
– Это – признание Каверина.
– Да, срок ему светит нехилый! – заявил Киря, прослушав запись.
– Слушай, а где же наш друг Евгений? – спросила я, не увидев на привычном месте обладателя курчавой шевелюры.
– А у него как раз сегодня закончилась практика, да и Сашка из отпуска вернулся.
Словно подтверждая его слова, открылась дверь, и в кабинет вошел отдохнувший и посвежевший Кирин помощник:
– Здрасьте, Татьяна Алексанна!
– Привет, Саш. Ну, как отдохнул?
– Лучше всех!
– Ладно, я пойду, – встала я со стула. – Пока, ребята.
А еще через несколько дней я снова оказалась в доме Аси. На этот раз повод был радостный: Игорь и Ася пригласили меня на свою помолвку. Мы сидели за празднично накрытым столом. Я пила обжигающе-горячий кофе и поглощала уже второй кусок невозможно вкусного сливочно-орехового воздушного торта, так и таявшего во рту. Глядя на счастливые лица влюбленных, я подумала, что, может быть, когда-нибудь придет и мое время… Как знать?..
