– А что это такое? – настойчиво стоит на своем тетя Наиля.
– Ну, уж не земля, это точно.
– А из чего состоит земля?
Этот вопрос застает меня врасплох, и я растерянно, подбирая слова, перечисляю то, что идет:
– Черная земля, глина, песок, камни, полезные ископаемые.
– А что это за черная земля?
– Перегной, торф.
– А из чего он состоит?
– Странный вопрос… Из сгнивших листьев… навоза… мусора… – поясняю я.
Тут тетя Наиля как засмеется, заливаясь, как дитя. Да добавляет:
– И говна нашего сынка.
Я возмущаюсь и говорю:
– Но оно же еще не перегнило.
А она в ответ:
– А ты хочешь, чтобы ты срал перегноем?
– Нет, – испуганно бубню я себе под нос.
– Тогда, что ты хочешь этим сказать?
– Что я не какаю землей, – говорю я тете Наиле и отворачиваюсь от нее.
Тут к нам подходит бабуля и говорит:
– О-о! У нас появился гамбургский петух!
Ее слова меня останавливают, и я сажусь лицом к тете Наиле, а бабуля подсаживается к нам и спрашивает:
– Как у вас дела?
Тетя Наиля в ответ:
– Сынок, пошел на принцип и отказывается признать, что его говно – это земля.
– Странно, моя какашка, дак – это земля, – остужает меня бабуля, – только еще не полностью перегнившая, а твоя, значит, особенная. Тогда пусть она остается так – особой какашкой.
Да спрашивает тетю Наилю, не обращая на меня никакого внимания:
– А что вы до этого разбирали?
– Что дитя самостоятельно лежит себе под кустиком и занимается изучением мира да поиском своего места в этом мире. А сынок возмущается, что, мол, Матушка его бросает на землю, в пыль. Подавай мол, ему про-сте-ри-ли-зо-ван-ную землю. Аж не выговоришь с разу. Вот и зашел спор, – рассказывает тетя Наиля.
А я краснею и чувствую себя виноватым. Бабуля этим пользуется да зацепляет меня:
– Тогда почто ты даже и посей день ешь немытую зелень и фрукты с огорода?
– Нравится, вот и ем, – огрызаюсь я.
– Но на зелени и на фруктах много земли, – передразнивает меня тетя Наиля, – а это же грязь, с ней можно не знай чего набраться!
– Ну, как? Дитя же – маленькое, а я-то уже большой, – выгораживаю себя.
– Значит, маленькому нельзя, а тебе – большому – можно? – задирается тетя Наиля.
– Ну-у-у, тетя Наиля, ты сейчас придираешься, а не разбираешься. Не можешь мне признаться, что не права, и крутишь-вертишь: не знаешь, как выкрутиться.
– Да-а-а, выкрутиться-то точно не знаю как. Но не от того, что я тебе тут наговорила, а от того, что твою тупость и твердолобство с упорством никак убрать не могу.
– Не понял, какую тупость? Какое твердолобство с упорством?
