– Видите? видите, Кирилл Григорьевич? Я за эти пять дней истинно поседел!
Кирилл тоже стаскивал свой парик и жаловался:
– Так и я то ж…
Верно, свалялись и у него за эти дни казацкие, не до корня остриженные космы. Может, ручки их валяли, да если еще перепачканные французскими белилами?… Мода такая из Парижа, куда они с Тепловым еще не успели добраться, в затхлый Берлин пришла: белила, румяна и всякая французская вода. Разве петербургский дворянин Иван Иванович Обидовский может сквалыжить на такие сверхугодные подарки? Никак не может. То-то, учитель. Уймись. Не сходить ли нам лучше в ихний трактир да не пригласить ли заодно хозяюшку? Право, и привычки и имечко у нее почти русское: Эльза, Елизавета, значит. Чтой-то она сегодня сердится? И на дочку кричит. Слава богу, в немецком уже хорошо разумею, так ее кричалку на русский перевел. Выходит: «Вот забрюхатеешь, так что тогда делать?..»
Наставник Теплов без теплоты в голосе отвечал:
– В самом деле, что? Мне останется – в солдаты к Фридриху записываться, а вам, Кирилл Григорьевич?..
Недолго раздумывал, отвечал:
– А я в гайдамаки, жизнь – стэпом, стэпом!…
Кончилось, конечно, все тем же: очередным походом в трактир, где расторопная Марта, отнюдь не тяжелая на ногу, загодя заказала столик на четыре изрядных персоны. Могла бы и не указывать число кувертов: трактирщик, добрый приятель покойного родителя, и без того знал: два или четыре… четыре или два… Уж как им заблагорассудится. «Ах, Ганс, добрый Ганс, знал бы ты, что делается в твоем доме… доннер вет-тер!…» Но что значит это пустячное ругательство против просоленного петербургского?..
Только то, что на имя его сиятельства камергера Алексея Разумовского шел очередной отч.ет-причет:
«А понеже сочли мы за благо показать Ивану Ивановичу Обидовскому края-берега европейские, так и предприняли, ваше сиятельство, опять же науки для, вояж изрядный и высокоучительный, на взбережье Балтийское, как бы лаская взорами волну кронштадтскую, по отечеству неотступно скучая, в трудах вседневных время провожая…
Понеже поиздержались маленько…»
Нет, все-таки и через тыщу верст слышал наставник Теплов, как хмыкал недовольный камергер:
– Можа, отозвать обоих да суместно выпороть? На что душа-Елизаветушка, будучи в добром настроении, отвечала:
– Выпороть! Да что он, тоже граф теперь как-никак, красный зад будет Фридриху показывать? Этот пройдоха уже знает, что я готовлю Указ на Кирилла Григорьевича, в гости, вишь, новоиспеченного графа приглашает. Его послы шпионят, да разве мои-то хуже?.. Все знают, все докладают!
