– Граф Алексей Григорьевич по сему поводу никогда не распространялся. Но почему бы нам с ним не поговорить по-стариковски?..
– Поговорите, друг любезный, со старым приятелем, поговорите… Я не смею вас больше задерживать, – осталась довольна Екатерина ответом.
Воронцов тотчас же поехал к Алексею Разумовскому, не зная, конечно, что Кирилл уже опередил его. По сырой погоде братья сидели у камина и попивали венгерское – исстари любимый напиток брата старшего. Кирилл как раз рассказывал о тайных тревогах Екатерины и о странных к нему вопросах, когда камердинер доложил о приезде графа Воронцова. Усмехнувшись, Кирилл сказал:
– Я, пожалуй, в соседней комнате побуду? Алексей согласно кивнул, будто предвидя щекотливость разговора.
Дружба дружбой, но Воронцов явно спешил и долго рассиживаться не собирался. После первого бокала и после первых дворцовых сплетен несколько неуклюже раскрыл цель своего визита:
– Скучаете? Как не скучать по смерти такой богоугодной Государыни… Чай, вы ведь повенчаны были?
Не отвечая на последний вопрос, на первый Алексей ответил со вздохом:
– Скучаю…
– Плохо, когда Бог не оставляет нам деток… – Воронцов тоже вздохнул. – Они ведь наследники наши?
Разговор о наследниках был слишком прозрачен. Будь у Елизаветы Петровны наследники – разве Екатерина Алексеевна имела бы право на трон?
От вкрадчивого вопроса старого канцлера что-то грохнуло в соседней комнате. Воронцов отстранил ладонью закрывавший ухо парик, Разумовский чертыхнулся:
– Вроде вышколил слуг, а они… ч-черт!… вечно не вовремя уборку затеют!
Благостную тишину все-таки расстроило. Старые други некоторое время сидели молча, вперившись на огонь. Затем Алексей встал, достал спрятанный под нагрудным крестом золотой ключик и отпер неприметную для стороннего глаза боковую дверцу бюро. Маленькая, осыпанная бриллиантами шкатулка явилась. Тот же ключик, с тем же вздохом, повернулся. Близко бюро стояло, боковым взглядом Воронцов видел: в золотой парче сверток, перевязанный красной лентой, со свисавшей, знакомой печаткой…
Алексей подержал на ладони парчовый пакетец, поцеловал и швырнул в огонь, едва слышно прошептав:
– Прости, Елизаветушка…
Старое, лисье ухо канцлера расслышало эти слова. Задерживаться не имело смысла.- Вижу, нездоровится вам, Алексей Григорьевич. Как-нибудь в другой раз по-стариковски посидим…
Благопристойно откланялся граф Воронцов, благопристойно же проводил его до двери и граф Разумовский. Лишь третий граф вылетел из боковых дверей ошарашенно:
