Всех разнесло по своим местам. Они остались с Тепловым вдвоем.
– Нам тоже, Григорий Николаевич, засиживаться некогда, – поднял бокал. – После расскажешь… как ты материл голштинцев! Я сейчас в полк, а ты студиозов буди. Каждому по десяти рублей. Империал! – выхватил он из бюро кожаный мешочек. По мере печатания пускай клеют на воротах казарм, на воротах Сената, на площадях. Покрепче, клею не жалеть! Никак опять гроза собирается? Не отмокли бы листы…
В небе бухнуло раз и другой, разорвалось несколько почти осадных снарядов, затарабанил крупный летний дождь.
– Ну, да такие дожди не затягиваются. Правда, я не спросил: ты-то, Григорий Николаевич, с нами? Сержанта приставлять надо?
– Не надо, Кирилл Григорьевич, – махнул тот свой бокал. – В случае чего места ведь на плахе хватит?
– Хватит-то хватит, но не каркай, Григорий Николаевич!
Теплов едва ли видел когда своего гетмана и президента таким сердитым. Кажется, понял, какое производит впечатление и его начальник:
– Устал я до смерти… А мне ведь еще к солдатам… Теплов коротко поклонился и быстро вышел. Надо бы прилечь на часок, чтоб главное дело с рассветом начать…
Гроза пронеслась в пять минут и затихла, словно чего-то выжидая. Духоту петербургских улиц она не размела. Раскрытые окна, выходящие в сад, не давали прохлады. Кирилл Григорьевич покашлял громче обычного. Вошедший камердинер не понял, чего хочет хозяин.
– Умыться.
Гетман прошел в туалетную комнату, где уже гремел тазом кто-то из слуг, сбросил пропотевшую сорочку:
– Похолоднее полей, Никита.
Пока камердинер растирал его плечи, решился: полчаса надо все-таки подремать. Спальня была рядом. Запрокидываясь на кровать, наказал:
– Не больше получаса. Поднимай хоть кулаками!. Город спал, ни о каких передрягах не думая. И он так же бездумно ткнулся головой в подушку, и…
…словно в этот же момент забарабанили по плечам кулаки:
– Ваше сиятельство! Я и так пяток минут прибавил… грешен…
Добрым слугам такой грех можно было простить.
Гроза пощадила это тревожное утро. Она несколько раз собиралась, истинно грозилась, швыряя в ночных путников пригоршни воды, но всякий раз лишь шаловливо смеялась. Солнце прорывалось сквозь тучи, а потом и вовсе выкатило во весь шар. Благо как омыло землю, не натворив грязи!
Кирилл Григорьевич с двумя сержантами быстро докатил до деревни Калинкиной, где стоял его полк. Это на той стороне Петербурга, по Петергофской дороге. Он знал, что за Екатериной Алексеевной послан экипаж с Алексеем Орловым; возле Монплезира могло не найтись ни лошадей, ни колес. Экипаж был простой, наемный, навстречу, на смену ему, был выслан другой, получше, с четверкой лошадей, во главе с Орловым Григорием, который в Ямской слободе нанял для себя еще и парную коляску. С Екатериной Алексеевной могли быть прислужницы, куда всем деваться.
