– Простите, Государь, я делаю все по инструкции, письменно мне заверенной Государыней Елизаветой…
– Оставь нас, болван. Закрой дверь!
Петр Федорович был недоволен, что инкогнито раскрылось. Да как полковнику не знать Государя! Вероятно, присягал.
Полковник как ошпаренный выскочил в коридор. Через следующую дверь прошли в камеру, довольно просторную и чистую, освещенную несколькими свечами. Да и полоска дневного света сквозь верхнюю фрамугу зашторенного оконца пробивалась. Минутного взгляда было довольно, чтоб все понять. Железная кровать у боковой стены, аккуратно застланная, стол в изголовье, на нем остатки еды, несколько книг, в том числе и приметная Библия, у порога прибитая к стене вешалка, под ней тумбочка, таз с водой… больше ничего, кроме иконки Богородицы, повешенной над столом. Да, еще один стул…
Кирилл не успел сообразить, что им втроем делать с одним стулом, как через распахнувшуюся дверь две полковничьих руки просунули еще два стула – и, будто ожегшись, спрятались обратно.
Кирилл взял стулья, поставил их возле стола, с нескрываемым любопытством рассматривая узника. Если это Он – а кто же иначе? – ему двадцать первый год кончается. Брат Алексей- говорил, что Елизавета Петровна навещала его в пятнадцать лет, нетрудно посчитать. Жутковато смотреть… Юноша монашеского вида, почти без возраста… и без признаков бороды – или хорошо побритый? Высок ростом, худой и очень бледен, как росток подвялый. Господи, вся жизнь в этих каменных стенах! Что-то романовское есть… Удлиненное лицо с заострившимся продолговатым подбородком, синь в глазах, хотя уже и поблекшая. Взгляд загнанной в угол мыши… Призрак, призрак!
Петр Федорович тоже не мог оторваться взглядом и не знал, что делать.
– Садитесь, – наконец сказал и первым сел к столу. Прошло еще несколько минут, тягостных, как сама смерть, прежде чем он спросил:
– Вы кто? Вы знаете себя?
Узник вздрогнул и вскочил было со стула.
– Сказано – сидите!
Нет, такие психологические опыты были не для Петра Федоровича…
– Говорите! Узник заговорил:
– Была когда-то одна тетя… красивая, как Богородица… она солнышка обещала, птичек, травки зеленой… где моя Богородица?..
Петр Федорович не знал о посещении своей тетушки, но Кирилл по рассказам брата обо всем догадался, в том числе и о впечатлении, какое она произвела на узника, тогда пятнадцатилетнего.
– Вот твоя Богородица! – поднял Петр Федорович перст к иконке. – Говори, да не заговаривайся! Кто ты?
