Может, так бы оно и вышло, будь Ганнуся дурехой. Но она сразу же нашлась:
– Я где была? Я теляти шукала, поплутала и сама маленько. Ты, Тарасюк, где пропадал? Да горилку с хлопцами пил. Так-то, мати! Так-то, тата! Наша тайна, дурень. По звычаю засылай сватов.
Так все и вышло. Управитель, потаскав сынка за чуприну, что пьянчужит в такое время, велел приодеться, а сам к своякам: будьте старостами! Сватами то есть.
Покряхтели старосты-сваты, горилки для храбрости выпили, оделись во все лучшее, ручники через правое плечо повязали – и на двор к шляхтичу Будоляхе. Без горилки и без храбрости нельзя. Ведь в случае отказа, да если еще девка лихая да жениха не любит – проставят на столе вместо угощения кабак иль тыкву, овощ презренный, на отказ и приготовленный, да и скажут: «Кушайте, шановные панове!»
Но ведо не поставили, еще по ручнику повязали, поверх прежнего, да и жениха кликнули:
– Гайда, хлопче!
Он тут как тут, потому что батька в спину подталкивал. И жениха вслед за сватами повязали – красным платком по правой руке, чтоб всяк видел, к чему дело идет. Домой жених уже в окружении подгулявших старост шел.
А назавтра и в церковь – чего откладывать. У казака так: сегодня время гулящее, а завтра татарва налетит, не до свадеб будет. Это даже дружки-подружки знают, по дороге в церковь поют:
Да кланяйся, Ганнуся, своему батькови низко.
Бо к серденьку его ты близько,
А матери да кланяйся ище низче.
Бо к серденьку ее ище ближче.
Может, и опустили в спешке, что церковь-то на подворье гетманском. Как раз и сам ясновельможный вышел на крыльцо, поразмяться.
– Как? – вскричал. – Без меня?
Какое там! Ему кланялись пониже, чем отцу да матери. Может, кто из домашних сказал, что управитель сына женит; тот уже на стременах подбежал:
– Ясновельможный пан гетман! Стыдно было вас по такой малости беспокоить…
– Стыдно… что не обеспокоили заранее… Ладно! Без меня не начинать. Геть – уже выскочившим следом денщикам. – Мундир! Парадный!
В сорочке шелковой был по летнему времени, так что мундир уже пришлось следом нести.
Он выстоял всю службу в церкви, вперед не вылезая. Обряд венчания долгий, дотошный, а церковь невелика, народу при такой оказии набилось невпроворот, едва несколько денщиков вкруг гетмана уместилось. Совсем-то без охраны нельзя. Начальник «гетманской корогвы» особо не церемонился, самолично распихивая зевак. Гетман ему выговаривал: уймись, свои здесь все. Так вот, запросто, его нечасто видели. Вроде как стеснялся своего положения.
