60 процентов убыли личного состава.
70 процентов убыли личного состава.
А чаще: 95 процентов.
Чем потрепанней дивизия, чем раньше покупатели из части завернули сюда – тем лучше для призывников…
Глядишь, и до шестнадцати лет дотянешь.
* * *
Матвей сел подальше. На стене вместо старой надписи появилась другая:
Срок жизни дракона МД-113 в обороне составляет 48 минут
Вошли покупатели. Класс загудел – потому что покупатели были богатые…
Майор и прапорщик с серебряными крыльями на нашивках. Прапорщик вполне обычный, лет шестнадцати, а вот майору исполнилось никак не меньше двадцати. Взрослый красивый мужик.
Только они Матвею сразу не понравились.
Недалеко от Мельничной улицы, где Матвей обитал с матерью и сестрой, на берегу Тварьки стоял особняк. Жил там некий деятель, имя которого произносилось не иначе как шепотом. Ш-ш-ш. Здесь сам живет. Гремели в стенах особняка здравицы, хлопало шампанское, лилась музыка… И даже фейерверк пару раз был.
Матвей по пути на работу проходил мимо особняка. С той стороны, где стояли громадные мусорные баки, и скучал за чугунной оградой молодец в темно-синей форме. Охраняли особняк такие же, как этот майор с прапорщиком. Нашивки у них были другие, форма другая (но такая же ладная и новенькая), а вот лица – один в один.
Сытые.
* * *
Говорил майор очень хорошо. По-человечески, по-пацански. И вообще, производил впечатление командира жесткого, но справедливого. С таким хорошо воевать. И если бы не ощущение «сытости», которое нет-нет, да проглядывало сквозь грубоватые черты майора – Матвей, наверное, подошел бы и попросился. Возьмите, господин майор. Хочу к вам.
Только почему-то представилось Матвею, что стоит он в новенькой ладной форме за решеткой с чугунными драконами. Сквозь решетку видна желтая грязная Тварька и каменная набережная. Позади кухня, в которой ждет его, Матвея, мясной кулеш и борщ, и пироги с капустой, хлеб с маслом и джемом, горячий чай с сахаром… И фрукты в большой хрустальной вазе…
Матвей сделал шаг.
…и почувствовал одуряющий запах апельсиновой корки.
…Мягкий густой баритон выводил:
«…сердце драко-о-она стучит в моей груди-и-и»
Неважно, какая была смена – дневная или ночная – окна в доме горели всегда. И всегда была музыка.
Матвей протер глаза. Веки словно песком присыпаны. Спать хочется неимоверно. Но – утро, но – смена.
Нет, не показалось.
Возле мусорного бака – яркие оранжевые пятна.
Матвей подошел ближе. Еще ближе…
Точно. Апельсиновая корка. Толстая, шершавая. Как кусочки солнца на снегу.
