Их так легко помять.
Картонным человечкам я не нужен, сеньор. Я не могу помочь. А должен, иначе стану таким же, как они – картонным. И если это сумасшествие – то да, я болен. Я полный псих.
Может ли сумасшедший знать о своем безумии?
И если знает, то сумасшедший ли он?
Камень давит. Над головой толща, вокруг – толща, пусть не сине-зеленая, но все же глубина. Выдох уносится ввысь с гулким «б-бу-улб»…
На меня начинают оглядываться…
Я улыбаюсь.
Психам – можно.
Три девчонки, лет восемнадцати-девятнадцати. Пьяны. Лица опалены пламенем, или я вижу это так – закопченная кожа, блеск глаз. Больному рассудку трудно верить.
Темно.
– Че вылупился, козел?!
Пусти, толкнулся изнутри «я» с пустыми стеклянными глазами, моя очередь. Обещаю, боли ты не почувствуешь.
Но это же… Девушки?
Рыцарь, блин, – равнодушие и пустота. Стеклоглазый не чувствует ни страха, ни гнева; ярость его холодна и отточена – клинок, не чувство. – Они из ментовской академии. Ты будешь не первый, и не последний, кто попадет им под пьяную руку…
Нет, говорю я, с тобой покончено. Теперь я – всегда я. Вот так.
– Тебе смешно, сука?! Лыбишься?
Действительно. Лыблюсь.
Удар.
…Я так и не успел выяснить, как по-испански будет «Не надевайте, доспехи, сеньор!»
Но я пытаюсь дотянуться. Я уже вижу вас, идальго – лежащим на узкой койке. Рубаха белая. Накипь кружев, гладь шелка, смуглота кожи. Вы прикрыли глаза, сеньор? Правильно, вы же спите… Скоро начнется сражение, в котором вам предстоит… Не надевайте, доспехи, сеньор – не надо. Доспехи – не нужны.
Вы понимаете, сеньор?!
Я вижу: понимаете.
Душа его уносится ввысь с гулким «бу-уллб»…
Этот некто уже не узнает, что над галеоном «Святой Лука», отправившимся из Нового Света в Старый в месяце апреле 1667 года, и никогда не достигшим порта назначения, развевался не испанский, а португальский флаг…
Через два с половиной года на землю Португалии ступил дон Луис Фигеаро Мария Альваро де Карвальо.
Уверенный, что жизнь ему спас ангел.
