Мои рассуждения были выслушаны в кромешной тишине и названы Аркадием горячечным бредом. А вот Бауман воспринял их хорошо. Больше всего меня задело, что молчал дядя Веня, хитро поблескивая глазками и черкая на знакомом нам всем ватмане с загогулинами новые знаки и символы.
– Надо эту Золотареву выводить на чистую воду, – гнула я свою линию. – Слушай, Федор Антонович, позвони-ка старшей по подъезду и скажи, будто в мусоре Будьте Любезны нашел не только фотографии Ахмеда Камальбекова, но и эту вот тыковку. И что ты ее завтра приглашаешь на опознание важной улики. Позвони и прямо сейчас двигай на чердак и бери ее, голубушку, тепленькой. Сто процентов, она отправится наверх к бывшему цирюльнику, чтобы прибить нежелательного свидетеля и стянуть вещественное доказательство ее вины.
И тут, к моему огромному удивлению, меня на все лады принялись поддерживать Джонни Депп, который на самом деле Бауман. И Люська. Ну, Люська-то понятно, она за своим Володечкой что хочешь повторять станет, только бы показать, какая она умница. А вот от доцента такого понимания я не ожидала. Я уже привыкла к тому, что, что бы я ни сказала, меня везде ругают дурой и просят заткнуться, а тут вдруг такое признание моих умственных заслуг!
Ясное дело, под напором столь авторитетной аудитории юному следователю просто некуда было деваться и он отправился в коридор, чтобы оттуда позвонить Золотаревой. Я, само собой, увязалась за ним.
– По домашнему не отвечает, попробуем позвонить на мобильник, – оптимистично проговорил следователь, устав слушать долгие гудки, нажимая на отбой и набирая новый номер. – Але, Зоя Игнатьевна? Следователь Козелок вас беспокоит, – тут же заговорил он в трубку. – У нас появились новые вещественные доказательства, и мы хотели бы вам их предъявить. Нет, не фотографии. Это оригинальный сосуд в виде тыквы. Он сейчас находится у гражданина Крышкина. Ну да, того, что живет на крыше вашего дома. Ну, Зоя Игнатьевна, зачем вы так грубо... У нас эта вещица будет завтра после двенадцати часов дня, и я прошу вас подойти в отделение... Ах вот как? А нельзя ли мне перезвонить в больницу, где вы сейчас находитесь, и переговорить с дежурным врачом? Прошу вас, диктуйте, я пишу.
Следователь нацарапал у себя в записной книжке номер телефона и принялся накручивать диск. Сосед Равшан как раз входил в дверь квартиры, когда Федор Антонович с видом воспитанного человека интересовался у какого-то Якова Абрамовича состоянием больной Золотаревой и ее перспективами на ближайшее будущее. При виде дворника я потеряла всякий интерес к телефонному разговору и во все глаза уставилась на сына солнечного Таджикистана.
