Дождь за открытым окном шумел и заливал пол, перехлестывая через подоконник, промозглая сырость забиралась под тонкое одеяло, изгоняя последние остатки тепла. Но Шу больше не чувствовала ни холода, ни влажности... ничего. Осталась только пустота. И хриплым шепотом произнесенное имя - Тигренок. Прекрасный сон, полный тепла и солнца. Тигренок. Жаркие поцелуи и жадные нежные руки. Запах разогретой ярким летним полуднем травы. Короткий, сладкий сон, оставивший после себя перетянутую струну боли и тоски.
- Тигренок!
С фальшивым треском струна лопнула, расколов на мелкие кусочки то, что когда-то было чем-то живым. Может быть, даже бьющимся и трепещущим. Тысячи крохотных ледяных осколков. И пустота.
По бледным щекам катились слезы, хрупкие плечи вздрагивали от рыданий.
Со вчерашнего вечера Баль не находила себе места. Даже объятия любимого Эрке не приносили успокоения. Это выражение глаз... демоны, что с ней творится? Как будто её приговорили к смертной казни через сожжение, не позже завтрашнего дня.
Эльфийке было стыдно. Пусть Шу и поступает неправильно, пусть все в ней, Балусте, и протестует при взгляде на ошейник Тигренка, но все же бросить её совсем одну... глупая детская обида. Словно пятилетняя девчонка, не поделившая с подружкой новую куклу. Как будто этот ошейник - самая большая гадость, которую только могла сделать принцесса. Чушь. Да пускай хоть ещё десяток рабов умучает до смерти, она же не перестанет от этого быть её лучшей подругой, почти младшей сестренкой. И не разговаривать с Шу целую неделю - слишком суровое испытание.
- Баль, любимая, что тебя грызет? - Ласково перебирая рыжие непослушные прядки, Эрке целовал напряженно наморщенный носик. - Белочка?
- Тебе вчера не показалось, что с Шу что-то не так?
- С ней давно уже что-то не так, родная. Неужели тебе надоело на неё дуться?
- Я не дулась.
- Угу, только губы надула и сопела. - Он прижался губами к ямочке в основании шеи и посопел тепло и смешно, как ёжик.
- Неправда, я не сопела.
- Но собралась, наконец, помириться?
- Ну, мне кажется, зря я так...
- Зря приревновала?
- Приревновала? Ерунда.
- Да ну? А кто позавчера фыркал и пыхтел, что Её Высочеству вполне достаточно общества всяких подозрительных менестрелей, а у одной вредной рыжей белочки и других дел полно, чем встревать, куда не просят?
- Какой ты злопамятный, это же надо!
- Я не злопамятный. Что ты, родная. Отомщу и забуду.
- Светлый, тоже мне.
