Он стоял, гордо выпрямившись и прожигая её ненавидящим взглядом. Если бы Шу могла, она бы умерла прямо сейчас, только не видеть его, только не чувствовать этого отчаяния и муки. Её ласковый, нежный и пылкий Тигренок превратился в жестокое яростное чудовище. Все такой же красивый и желанный, по-прежнему любимый... и совсем чужой. Далекий и недоступный. Боги, зачем эта встреча? Пусть уж лучше она никогда больше не увидела бы его, чем так. Пусть бы у неё осталась иллюзия, зыбкая и призрачная, но позволяющая надеяться на чудо. Теперь же Шу чувствовала, что все закончилось. Не осталось ничего, никаких недомолвок, никаких надежд.
- Ты знаешь, как поступают с беглыми рабами? - в её голосе, в её глазах завывали стылые бураны, вымораживая даже сам воздух.
- Понятия не имею, - осколки полярных синих льдов его голоса ранили бы её, если бы в ней осталось хоть что-то живое.
- Неужели не поинтересовался ни разу?
- Зачем? - он сжимал зубы, чтобы не завыть. Лучше бы он выбрал смерть от рук Рональда, все равно, как бы тот не изощрялся в пытках, такой боли он причинить бы не смог. Не смог бы отнять у него последнюю мечту, пусть глупую и неосуществимую, но дающую возможность жить. Дышать. Но после слов Шу не осталось ничего, даже мечты. Хилл уже сам не понимал, что он говорит и зачем. Забыл, почему так и не сказал ей того, что собирался. Теперь это все уже не имело значения. У него оставалось ещё совсем немного времени, но и оно казалось лишним. Уж лучше поскорее.
- Может быть, ты бы лучше подумал, стоит ли нарываться, - в её словах больше не было ни злости, ни обиды, ни ехидства. Одно лишь равнодушие и пустота.
- Покончи с этим поскорее, Шу, - голос Хилла мог бы принадлежать поднятому некромантом трупу.
- Ты просишь легкой смерти?
- Нет. Не прошу. Мне все равно.
- Если тебе все равно, то зачем же ты сбежал?
- Долг, Шу. Мне нужно было отдать долг, - он отвечал, потому что ему уже на самом деле было все равно.
- Долг? Как глупо... - Шу смотрела на него, не в силах оторваться. Словно лишняя секунда могла хоть что-то изменить. Не в силах противиться искушению, она все же провела ладонями по спутанным светлым волосам, по влажным от крови щекам, по напряженным плечам... и смахнула с его рук оковы.
- Иди.
Хилл пошатнулся от неожиданности и замер, не понимая... словно во сне, поднял к лицу ободранные металлом запястья.
- Уходи, Хилл.
- Уходить?
- Да. Ты свободен. Иди.
- Куда? - Если он думал, что самое худшее с ним уже случилось, он ошибся. Оно только началось.
