– То есть ты на этом настаиваешь? – наконец спросила Элла, которая была настолько удивлена мужем, что не замечала яростных порывов ветра.
– Настаиваю, – подтвердил Лукьянов, который уже жалел, что ввязался в этот ненужный спор. Ему было все равно, какие панели налепит в лоджии Элла.
– А с чего это вдруг? – не сдержалась она.
– Что именно? – Он сделал вид, что не понимает, о чем она спрашивает.
– Ну… ты никогда раньше ни во что не вмешивался…
– А я изменился, Элла, – зачем-то сказал Лукьянов, который совершенно не изменился.
Жена спросила его очень настороженно:
– С чего вдруг?
– Может быть, от полученной травмы?
– И что же еще в тебе изменилось?
– Вообще все… Мировоззрение. Я, например, понял, что взвалил на тебя слишком много наших общих проблем.
– Каких?
– Ну… вот эту лоджию… Хочешь, я сам съезжу в магазин и закажу новые панели? Еще можно плитку на пол…
Дождь, разошедшийся не на шутку, заливал пол, который Лукьянов предлагал застелить плиткой. Одна нога Эллы была уже мокрой, но она и этого не чувствовала. Она лишь нервно пригладила пятерней совершенно разлохматившиеся волосы и сказала:
– Ты еще слишком слаб, чтобы куда-нибудь ездить!
– Тогда поедем вместе!
– Цвет панелей – это так принципиально, что мне надо опять тратить на них время?
– Я могу съездить один!
– Не можешь!
– Могу!
– Ваня!!!
– Элла!!!
Теперь они смотрели друг на друга почти врагами. Такого взгляда Лукьянов никогда не знал за своей женой. Она всегда смотрела на него с любовью. Элла опустила глаза и хотела перешагнуть через порог лоджии в комнату. Иван Андреевич остановил ее, схватив за руку, и спросил:
– Что с тобой случилось?
– По-моему, это с тобой случилось. – Она выдернула руку и посмотрела ему в глаза. В ее глазах любви по-прежнему не было. – Я не травмировалась.
– Ой ли! – Лукьянов невесело улыбнулся. – Похоже, что у тебя какая-то душевная травма…
– Ты ошибаешься, – выдохнула она, и Иван Андреевич удостоверился в том, что не ошибается.
Громыхнуло чуть ли не над их головами. Кот Михаил, который по своей привычке терся о ноги Лукьянова, испуганно пискнув, сиганул в комнату. Длинная извилистая молния прочертила небо почти посредине. Элла оказалась на одной половине разломленного золотистым зигзагом пространства, Лукьянов – на другой. Он подумал, что это символично, и взял жену за руку. Ему казалось, что она опять вырвет свою ладонь и останется под дождем с громом и молнией, только бы не находиться с собственным мужем наедине. Но Элла руку не вырвала, и тогда он увел ее в комнату, усадил на диван и сел рядом. Стоять он как-то быстро утомился. Сил все-таки было маловато.
