«Вольвочка» плавно трогается с места и подкатывает вплотную к лестнице. Стекло уже опущено.
— Позвольте вас подвезти? Такой дождь, а вы без зонта.
Замерла на третьей ступеньке снизу. Острые коленки — как раз на уровне моих глаз.
— Боюсь, нам не по пути.
Она что, не отличает «вольво» от «Оки»? Придется вылезать под дождь. Но вначале — чуть громче музыку, чтобы девочке лучше было слышно. А теперь — галантно раскрыть над ее плащом зонт.
— Ради вас я готов изменить маршрут.
— И поехать за мной на край света, — с готовностью продолжает Элли.
— Где никто не сможет помешать нам, — невозмутимо продолжаю я.
— Помешать нам — чем заниматься?
Она оставляет мне слишком короткую паузу для ответа на столь прямой вопрос.
— У вас прекрасный автомобиль. Но я предпочитаю трамвай.
На мгновение отпустив плащ, Элли, как трехлетняя девочка, «делает ручкой» и, обогнув машину, уходит в темноту и сырость, постукивая своими давно вышедшими из моды каблучками.
Ага, все-таки отличает. Просто ломается. Значит, не все потеряно. Рано или поздно к этому глаголу всегда добавляется приставка «с». И падают два башмачка со стуком на пол…
А вдруг она с предрассудками?
Юрика я встречаю на вокзале. Неопрятный перрон, чумазые вагоны… Провинция. И, контрастом, Юрик: широкополая шляпа, элегантный плащ, изысканный галстук. Пижон. Такая демаскировка когда-нибудь выйдет ему боком. Но работу свою знает хорошо.
Суть дела я успеваю изложить ему еще в машине, по дороге в гостиницу. Номер для него освободится только завтра, а пока… вот, диванчик в Гришином «полулюксе». Сам Гриша дрыхнет на широкой кровати, крепко зажав в кулаке собственную бороду. Боится, что украдут его величайшую ценность. Проснулся, зевнул, ругнулся.
— Потише нельзя? Поспать не дадут. Я сдергиваю с него одеяло.
— Не надо дверь оставлять открытой. Вставайте, граф, вас ждут великие дела!
Решено. Гришу я отправляю на «Комету». Задача Юрика — расшифровка изображений.
— А ты что будешь делать? — интересуется Гриша, натягивая брюки.
— А я ложусь спать.
— Ты что, всю ночь это…
Изумленный Гриша делает — обеими руками — непристойный жест и с трудом успевает подхватить спадающие брюки. Юрик невозмутимо ухаживает за ногтями.
— Лично я всю ночь работал. А вот чем ты здесь занимался — это еще вопрос.
— Ну ладно, ладно — ворчит Гриша, застегивая пуговицы. — Охота тебе по ночам шастать. Ну, как эпилепсия? Был приступ? — И, не дождавшись ответа, поворачивается к Юрику.
— Слушай, тебе жена сухой паек выдала? Выкладывай! А то у меня от здешнего буфета уже изжога началась.
