– Так. Это откуда? – спросил я, стараясь не показать растерянности. И как это я сразу не уловил запаха табачного дыма? Когда никто не ответил, спросил иначе: – Еще есть?
Сергей пожал плечами и достал из заднего кармана джинсов початую пачку сигарет.
– Вот. Последняя.
– А спички? Или что там у вас? Зажигалка?
– Там, в пачке, – сказал Сергей.
– Понятно. – Я обвел взглядом притихшую троицу. – Еще у кого-нибудь есть сигареты или зажигалки? Точно ни у кого? Тогда вот что… – Снова повернулся к новенькому. – Сергей. Через три недели, если все пойдет по плану, ты вернешься домой. Или, если хочешь, я прямо сейчас позвоню твоему отцу и попрошу забрать тебя уже сегодня. Хочешь, нет? – Упрямый затылок едва заметно качнулся из стороны в сторону. – Хорошо. В таком случае, раз ты хочешь остаться здесь, запомни, пожалуйста, несколько простых правил. Первое…
Пять минут спустя я вышел из комнаты, комкая в кармане трофейную пачку сигарет. Хотя, честно говоря, я надеялся обнаружить у ребят что-то другое. Ключ или, я не знаю, отмычку.
– Не отвлекайтесь, пожалуйста, я подожду, – попросил я, отступая на шаг назад.
Любовь Николаевна кивнула и снова склонилась над детским коленом.
– А это йод или зеленка? – страдальческим голосом спросила Марина.
– Перекись водорода. Она не жжется, так что прекрати дрожать подбородком.
– У-у… А-а-а… – на всякий случай приготовилась девочка, но когда ватка коснулась свежей ссадины, сразу успокоилась. – Представляете, Александр Борисович, кто-то оставил лошадку посередине комнаты. Не которая с колесиками, а которая качается, с хвостом. А я пошла и… и вот!
Я вздохнул. Наверное, человек со стороны может подумать, что половина нашего бюджета уходит на зеленку и бинты. На самом деле мы расходуем их не так много. Не больше, чем группа обычного детского сада, а скорее даже меньше. Потому что нашим детям приходится быть осторожными.
Когда Марина ушла, я достал из-за спины платок.
– Вот. Посмотрите, пожалуйста, Любовь Николаевна. Что это…
– Что это? – строгим эхом отозвалась она. – Это из носа или… Ну-ка, встаньте лицом к свету.
– Да нет. Это вообще не мое… – попробовал отмахнуться я, но замолчал, когда мне на язык опустилась холодная палочка.
– Так, теперь легкие. Молчите. Дышите. Глубже. Теперь спиной. Все, можете опустить рубашку. – Объявила, снимая стетоскоп: – Вы в порядке, Александр Борисович. Так что это?
– Я, собственно, у вас хотел спросить.
– Вы так странно спрашиваете… – Любовь Николаевна еще раз со всех сторон осмотрела платок и пожала плечом. – Да нет, точно кровь.
