У Генри Стаффорда открылась и кровоточила рана на руке, и он сильно хромал. Но тем не менее, перехватив меч в левую руку, он сражался из последних сил, выискивая среди пестрых пледов плащи с гербом Дугласов на плече. И, когда кто-то потащил его в боковой проход, он едва не набросился на этого человека с мечом. Впрочем, герцог Олбэни охладил его пыл коротким ударом в челюсть, но еще несколько минут ему пришлось трясти Бэкингема, пока Генри не начал соображать что к чему. Он увидел себя сидящим на лестнице в какой-то тесной башенке, а снизу и слева слышались грозные выкрики и лязг сшибающихся мечей.
– Ты сию же минуту уберешься из Линлитгоу, Генри! – грозно произнес Олбэни. – Клянусь святым Эндрью, мне осточертела роль твоего ангела-хранителя. Чего ради, если ты сам все время стремишься отправиться в преисподнюю?
– Какого дьявола, Стюарт! – рванулся англичанин. – Мак-Кэи встали на мою защиту, и я не брошу их! Я сейчас же кликну своих людей, и мы постоим за славного Родрика и его парней.
– Генри, твои люди перебиты Дугласами все до единого. Твой Бан… Бан… тьфу, твой оруженосец только что доложил мне об этом. Сейчас он ожидает тебя в конюшне с оседланными лошадьми, проводником и охранной грамотой. И, если ты не прочь когда-нибудь еще поохотиться в английских лесах, тебе следует быть благоразумнее.
Бэкингем с трудом поднялся.
– Но я не могу, Александр. Я готов скорее умереть, чем оставить Мак-Кэев на произвол судьбы.
– Силы небесные! Где видано, чтобы англичанин торопился сложить голову за шотландцев? И это говорит потомок Плантагенетов! Уезжай, Генри Стаффорд. Этим гэльцам не привыкать сражаться. И если они не истребят друг друга, то скоро разойдутся. Знаешь их поговорку: «Cogan na schie!»[48]. Так и случится, ибо в замке Линлитгоу им сражаться не так вольготно, как среди скал или на Терновом Болоте.
Вам же, сэр «Вспоминай-меня-часто», Яков Стюарт никогда не забудет того, что вы учинили в Рождественскую ночь в его замке. Как он радовался, что наконец удалось примирить эти кланы! И Господь свидетель, если вы не покинете Линлитгоу или вас не прикончат Дугласы, то король позаботится о том, чтобы следующую ночь вы провели в Толбутской тюрьме, будь вы хоть трижды посол и четырежды англичанин.
Обычно спокойный, Олбэни сейчас пребывал в ярости. Лицо его искажала судорога, оттопыренные уши вздрагивали. Подумать только, он столько сил потратил, чтобы приручить безмозглого Стаффорда, а теперь из-за безрассудства этого молодца все готово рухнуть! Поэтому он лишь хмуро кивнул, когда Бэкингем наконец смирился и искренне пожал ему руку, благодаря за хлопоты.
