Он уже хотел было разорвать бумагу, но Ричард с удивительной ловкостью успел выхватить ее.
– Скажи, Эдуард, ты успел полюбить свою дочь-принцессу?
– Recto quidem.[15] Получи я такое письмо…
– Ты пребывал бы какое-то время в ярости, но стал бы ты рисковать ее жизнью?
Король промолчал. Тогда Ричард вновь положил перед ним перо и бумагу.
– Я не стану писать, – упрямо произнес Эдуард. – Я слишком рискую, отправляя послание через всю Англию.
Глостер возвел глаза к небу, а затем, склонившись к брату, негромко сказал:
– Понимаешь, Нэд, важнейшее условие удачи в этом деле, чтобы послание попало к Ричарду Невилю тайно, и доставил бы его не королевский гонец, а tanquam privatus.[16] А уж Уорвик не так глуп, поверь мне, чтобы предать письмо огласке. Разве что сорвет зло на посланце.
– Значит, гонец обречен?
Глостер кивнул.
– Но подумай, Дик, пересечь всю Англию с таким письмом!.. Господи помилуй, что если гонец исчезнет, а послание попадет в чужие руки?
Глостер снова приблизился к камину. Его горбатая тень на стене казалась крылатой. Эдуард, всегда снисходительно относившийся к брату из-за его увечья, теперь глядел на него с ужасом.
– Человек, который доставит письмо, – негромко сказал горбун, – должен быть надежен как скала. Iustus et propositi.[17] Вручая ему послание, ты должен быть уверен, что он скорее умрет, чем расстанется с ним, пробьется через любые препятствия и в срок предстанет перед Уорвиком. И таким человеком тебе придется рискнуть, ибо ярость Делателя Королей полной мерой обрушится на него.
Эдуард смотрел в пол.
– Мне трудно решить. Но я вижу, Ричард, что у тебя кто-то есть на примете.
Глостер, не оборачиваясь, кивнул. Его тень дрогнула.
– Да. Филип Майсгрейв.
– Майсгрейв?!
Герцог резко повернулся.
– Я давно заметил, что тебе, Эдуард, не по вкусу этот homo novus,[18] Бурый Орел, и что ты едва выносишь его подле себя. К тому же, заранее прости, я нахожу, что и для королевы будет лучше, если он окажется подальше. Отличный повод, не так ли?
Эдуард задумчиво повторил, растягивая слова:
– Гонец к Уорвику заранее обречен…
– Это так. Но не твоя вина, если медведь[19] Невиль, взбесившись, разделается с ним. Избавиться от Майсгрейва во всех отношениях полезно. С другой стороны, для этого дела нет лучшего человека. Он предан дому Йорков и доказал это, сражаясь с самого начала за Белую Розу. Он чтит короля и свято верен вассальной присяге. Он связан клятвой, и мало кто может тягаться с ним в воинском искусстве. Говорят, что и люди его под стать ему. В его отряде самые отъявленные головорезы, причем каждого он проверил сам. Больше того, его мать родом из Оверни, и он неплохо изъясняется по-французски.
