– Дети что-то зарабатывают?
– Смеешься? Ванька разносит почту – это ему только на курево и на рэп.
– На что? – переспросила Фаина Абрамовна, хотя уже сообразила: это молодежное искусство говорить под барабаны. – Я знаю, что это, – перебила она подругу, которая за эти секунды встала в странную позу и, сделав пальцами «козу», одновременно двигая шеей, стала произносить нелепые слова. – Женя! Господь с тобой! – остановила ее Фаина Абрамовна.
– Со мной? Господь? Господь с тобой, Фая! Ты сама себе хозяйка и дома, и в школе. Сколько тебе одной надо?
Нельзя сказать, что это не порадовало Фаину Абрамовну. Когда-то, когда-то… Лет сорок-пятьдесят тому было некое страдание, но именно некое, без четких определений. Она хотела мужчину, но ровно в той же степени не хотела его. Ее отвращали подробности, которые следуют в отношениях с ним как до, как во время, так и после. И такое счастье, что был и есть в ее жизни Николай Петрович, бесплотный, бесполый человек. Сколько часов с ним проговорено, сколько чаю выпито. И ничего другого.
Эти все мысли были продуманы враз, в ожидании слов от визитера.
– Хорошо, – ответил этот с чертовщиной. – Полставки мне вполне годятся. Я взрослый мужчина, у меня есть полставки в газете.
– Вы пишете в газеты? – не своим голосом спросила Фаина Абрамовна. И это звучало как «вы стриптизер?». Или хуже того – «гей?». На самом деле журналист – это гораздо хуже. У нее в коллективе – и журналист? Соглядатай? Клеветник?
– Именно это неприемлемо, – сказала она. – Если бы у вас было полставки учителя в другой школе…
Слово «именно» было раскрашено побуквенно.
– Будет, – сказал он весело. – В вечерней, в вашем же здании.
Она растерялась. На все ее «нет» следовали убедительные «да» и плюс это: «Фаина Абрамовна! Учитель перспективен. Поэтому рекомендую его в первую очередь вам».
– Приходите завтра, – сказала она. – Мне надо все согласовать. В сущности, место занято, я должна поговорить с человеком, которого буду лишать часов.
– Я знаю, – сказал он. – У вас на двух ставках один учитель. Меня потому к вам и направили.
– Человек-то живой, – сказала Фаина Абрамовна, – у нее семья, дети.
– Я хорошо знаю Евгению Семеновну. Я дружу с ее сыном. Ей тяжело тащить такой груз в школе.
Фаина Абрамовна почувствовала, как чертовка, сидевшая под свитером посетителя, перепрыгнула через стол и нырнула ей за ворот. Оттуда она показывала ей серый язык и слегка щекотала под мышками.
– Хорошо. Я разберусь. До завтра.
