– Не проем, – скажет Нелка. – В конце концов, в день можно жить на пять рублей. Значит, в месяц на 150, а я постараюсь заработать рублей 700.
– Много ты съешь на пять рублей, – скажет мама. – Я вот старая, и то не уложусь.
– А я уложусь, – скажет Нелка.
– И продать нечего, – загрустит мама. – Ну, совсем нечего.
– Табуретку! – засмеется Нелка.
– Разве что, – скажет мать. А потом подумает и добавит: – Вот если бы ты не серчала, то можно б было продать костюм.
И тогда у них начнется старый традиционный скандал, который случается регулярно, когда в их семье возникает проблема денег. Нелкин отец пропал без вести. Первые годы после войны мать свято верила – он жив и вернется. В голодном сорок седьмом она продала все, что еще уцелело после войны, – зеркальный шифоньер, часы с боем, двенадцать метров белоснежного мадаполама, фетровые боты и стеганое атласное одеяло. А костюм оставила. «Приедет Федя, и надеть нечего». Она так и говорила «приедет», будто уже получила телеграмму и ждет. Потом она ждать перестала и, когда Нелка была в десятом, все норовила продать костюм. «Федя не заругался бы…» – говорила она. Нелка как-то не уловила, когда в словах матери появилось это «бы», а когда заметила – испугалась, так обреченно и безысходно говорила теперь об отце мать, и она сказала ей тогда, что ничего еще не известно, что вполне человек может вернуться, надо по-прежнему верить и костюм не продавать. Как обрадовалась мать этому, как ей нужно было, чтобы висел под марлевой занавеской черный двубортный шевиотовый костюм в белую полоску.
И на этот раз мать обязательно начнет о костюме. И Нелка решила, что нужно уехать незаметно, без разговора, оставив матери записку.
«Ма! – пишет она. – Меня срочно вызвали в институт. Наверное, пошлют на другую практику. Попробую отбрыкаться, но не уверена. Ты не переживай, пальто я все равно куплю. Это я сделаю обязательно.
Целую тебя, ма! Жди письма».
Прямо с автобуса она пришла к декану.
– Вы сами туда просились! – кричал декан. – Я еле-еле уговорил отдел культуры, что вы там нужны, а теперь вы приезжаете – и вам уже нужно нечто совсем другое.
Нелка молчит. Пусть перекричится, в конце концов он прав.
– Нет у меня больше мест. И не будет! – шумит декан, а Нелка ждет. Когда он скажет, что ему надоели эти студенты, которые делают институту одолжение, она расскажет ему о дяде Гере и о том, как нужно послать туда хорошего парня.
– Разве можно работать с людьми, которые делают тебе одолжение, что учатся?
