И случилось так, что Оборотни решили отомстить за собрата, погибшего без чести, и потерявшего долю в будущем рождении. Но, когда они собрались для этого, Тюгви отказался вести их. Смятение охватило Оборотней, но, однако они слушали его со вниманием, а он стоял, наклонив большую голову под медвежьим шлемом и говорил, потому что говорить может только старший, остальные – просто болтают.
– Я уже стар, чтобы вести вас. Силы в моих руках, чтобы держать меч и топор, еще достаточно, но сила Оборотня во мне ослабевает. Я не брошу оружия, и смерть моя не будет смертью труса. В бою я найду свой конец, и это будет скоро. Пора братьям отплатить мне за сладкий мед, и отпустить старого вожака на свободу. Фратрии нужен новый вожак, который поведет вас к новой славе.
Смятение, проникшее в круг Оборотней, не покидало его. Вожака всегда выбирали, но крайне редко выбирали прежде смерти прежнего. А Тюгви всем казался так силен и могуч, что никто и не задумывался о преемнике. К тому же бывало так, что, не сумев выбрать старшего, фратрия либо сама уничтожала себя в раздорах, либо просто распадалась. Они зашумели и загомонили:
– Но кто им будет?
– Кто?
Один голос, перекрывая остальные, громко выкрикнул имя:
– Ульф!
Кричал Хагано, и Тюгви про себя отметил это, удовлетворенно кивнул. Он не ошибся в ученике. И тихо повторил:
– Ульф.
Остальные были в недоумении. Щенок, мальчишка, показавший себя, хоть и прекрасно, только в одном бою? Многие не преминули высказать это вслух и еще добавили:
– У него нет ни чести, ни славы! Нужно доказать, что можешь быть вожаком!
– Так пусть докажет! = крикнул Хагано, и Тюгви снова кивнул.
Ульф стоял тут же. Он был, как и большинство собравшихся, в маске, и кое-кто заметил, что, прислушиваясь к остальным, он не поворачивал головы, но оборачивался всем телом. Как волк.
– Пусть докажет, – повторил Тюгви.
Оборотни отступили от Ульфа.
Говорить умеет только старший. Ульф всегда говорил мало, и так, словно ему было трудно произносить слова. Но сейчас он был вынужден говорить.
– Железные, – сказал он. – Мы убьем их. Но на привале мы их уже убивали. Больше нет веселья. Нужно взять их на марше.
И смолк. Это была самая длинная речь, произнесенная им за время пребывании во фратрии Медведя. Она понравилась. Но не все с ней согласились.
– На марше – нетрудно сказать! А если они сбегут – они же трусы?
– Когда они верхами, их нипочем не догнать!
– Особенно днем, а ночью они не ездят!
Ульф не стал никого перебивать, а выждал, пока все прокричатся.
