«Хроники» захлопнулись так же резко, как на Вавилон падает ночь.
Комната погрузилась во мрак, наполненный слабым биолюминесцентным сиянием.
Сады накренились градусов на пять – аварийные конденсаторы энергии пытались удержать громадную массу – и начали снижаться по программе аварийной посадки.
Вавилон сделал свой ход.
Люди завизжали и завопили. Они толпились в дверях и выпрыгивали из окон.
Я активировал мое снаряжение и скользнул вверх, чтобы обождать.
Совсем скоро комната опустела, я использовал это время, чтобы очистить свой мозг от мерзости «Хроник».
Наступила тишина, слышались только отдаленные шумы встревоженного города. Я смотрел на дверь, что вела во внутренние покои.
В двери клубился туман.
Я свалился сверху, словно ангел отмщения, и выпрямился на наклонном полу.
Мы с туманом пристально вглядывались друг в друга. Пот скользил по кожаным ремням, опоясывающим грудь.
– Сбрось маску, – произнес я. – Хочется увидеть человека, который верит во все это дерьмо и даже служит ему.
Туман молча изучал меня целую минуту. (Это очень долго. Попробуйте выдержать такую отчужденность целых шестьдесят секунд, и вы увидите, что станет с вашими нервами.)
Наконец из тумана в форме призмы пришел ответ.
– Нет.
Вот так-то. Я даже не успел по-настоящему оскорбиться.
Мне показалось, что озноб метана проник сквозь неработающие обогреватели купола и наполнил мое сердце. Внутри тумана я уловил какое-то движение. Я поднял палец и...
Почему я это сделал?
Он был всем тем, чем никогда не был я. Он был словами на моих пустых страницах, он был истинным чувством посреди моей похоти, он был реальностью на фоне моего подобия, он владел моим хаосом. (Да, мой любовник-богомол тоже сказал, что овладеет мною, но в любви – все метафора.) Посланец Охранителей и я противостояли друг другу, как отчужденность и открытость, планета и луна, беспокойный дух странствий и благодушное сидение дома, таинственность и прямота, закон и анархия. У меня просто не было выбора. Я должен был сделать это. Итак, я поднял палец и пронзил врага лазерным лучом.
Туман рассеивался. Я вошел и, погрузив руки в туман по запястья, на ощупь выключил передатчик.
Разве я не упоминал, что мы были близнецами? Я смотрел на себя самого, неподвижно застывшего на полу. Разумеется, у него не было ни спинной пластины, ни лазера под ногтем. Откровенно говоря, у него вообще не было никакого оружия. Мне хотелось верить, что в то мгновение, когда я убил его, он собирался выключить передатчик. Впрочем, я прекрасно понимал, что он слишком упрям для этого.
