Дисей в Варшаве
Весэла новина
Тысёнца бумбовцев
Пушла до Берлина!
Стоявший рядом Шелест начал переводить:
- Сегодня в Варшаве веселая новость...
- Не надо, Станислав Павлович! Все понятно! - сказал я. - Тем более что когда тысяча бомбардировщиков идет на Берлин, этому одинаково рады и мы, и поляки.
- Так есть! - кивнул Шелест.
ПАРТИЗАНСКАЯ ФАМИЛИЯ
С подлетевших к штабу саней соскочил запорошенный снегом Петр Федорович Солоид, мой заместитель по разведке, и начал отряхивать прежде всего не полушубок, не шапку, а свои роскошные буденновские усы. Увидев меня, Петр Федорович доложил, что в 11-м батальоне, откуда он вернулся, все в полном порядке.
- Дорога плохая? - спросил я.
- Совсем ее нет... Замело!.. Но ведь дядя Максим без дорог и до Берлина в лучшем виде доставит! - ответил Солоид, кивнув на стоящего у саней ездового.
Да, ездовой у Солоида был отличный. Я поинтересовался у Максима Глазка, повидал ли он в 11-м сына.
- Видались. Как раз с операции Михаил пришел, всё мины ставит... Совсем повзрослел парень! Теперь бы в седьмой наведаться.
В 7-м батальоне находилась дочь ездового, санитарка Поля.
С первых же месяцев войны многие советские люди шли в партизаны целыми семьями. Колхозник Хижной прибыл к нам в отряд вместе с женой, дочерью и сыном. Народный судья Кирилл Романенко после расстрела фашистами его жены вступил в отряд сам и привел с собой двух сыновей. Секретарь Добрянского райкома комсомола Маруся Скрипка пришла к партизанам вместе с матерью и двумя младшими сестрами. Хорошо знали у нас и трех сестер-комсомолок Анастасию, Прасковью и Александру Товстоног.
Директор завода в Холмах, Черниговской области, Михаил Демидович Олейник стал партизаном вместе с женой, сыном и дочерью. Мне и дата запомнилась - 26 августа 1941 года. В тот день я обедал у Олейников. Когда мы встали из-за стола, хозяева быстро собрались и ушли вместе со мной в отряд.
Старый колхозник Иван Жук и его жена были партизанами еще в гражданскую войну. Теперь дед Иван снова в партизанских рядах, а с ним и дочь его Вера. Несмотря на преклонные годы, дед участвовал во многих боях, в операции под Соловьевкой его ранило в руку.
А куда, как не в партизаны, было идти двум оставшимся в живых членам семьи колхозника Зибницкого? Всю жизнь Дмитрий Зибницкий трудился, его большие крестьянские руки привыкли всегда что-то делать, держать: грубые, почерневшие пальцы были полусогнуты, не распрямлялись. Оккупанты, узнав, что этого рядового труженика выбирали до войны в сельский Совет, нагрянули к нему в хату. Зибницкий работал в сарае. Сквозь щель он увидел, как жену, дочь и сына эсэсовцы вывели на улицу и поставили под дула автоматов. Прежде чем раздались выстрелы, сын успел метнуться к темнеющему поблизости лесу. Жену и дочь эсэсовцы расстреляли.
