– Извините, но вы сказали – чай! – мягко вставил военный,
– Я не могла этого сказать, я сказала – кофе! – гневно повторила Таисия Павловна.
Иллария металась по номеру взад и вперед. Потом пришла, очевидно, к какому-то решению, достала целлофановый пакет и начала складывать в него всяческую еду.
Затем Иллария открыла дверь на балкон, вышла, держа пакет в руках, и закрыла за собой дверь. Балкон сплошняком тянулся вдоль здания гостиницы, но чтобы из одного номера нельзя было забраться в другой, соседний, балкончики разделялись кирпичным барьером высотой в половину человеческого роста.
Иллария поглядела на кирпичное препятствие, подтянулась на руках, села на узкий конек этой стенки, перекинула ноги на другую сторону и спрыгнула на соседний балкон. Затем, чтобы ее не заметили из номера, согнувшись в три погибели, чуть ли не на коленках, пересекла этот балкон и взобралась на следующую стенку. Эту сложную операцию она проделала несколько раз.
– Триста шестнадцать, – считала Иллария, – триста четырнадцать, триста двенадцать, триста десять, триста восемь…
Спрыгнув на балкон номера триста восемь, Иллария выпрямилась и заглянула в окно. Но отсюда ничего нельзя было разглядеть.
Иллария постучала в стекло балконной двери.
И сразу возле окна возникли две вопросительные фигуры – пенсионер и его жена.
– Что вы здесь делаете? – возмутилась Иллария.
– Это я вас хочу спросить, – голос у женщины был визгливый, – зачем вы влезли на чужой балкон?
– Это триста восьмой?
– Нет, это триста десятый!
– Извините, – сказала Иллария, – значит, я ошиблась при подсчете! – И снова полезла через барьер.
– Опять к нему! – заметил пенсионер не без ехидства.
– Это все потому, – заверещала жена, – что теперь все разрешается! Сначала женщинам разрешили ходить в мужских брюках, потом разрешили ходить без брюк и почти без юбок, потом разрешили длинные юбки, а мужчинам длинные волосы, как у девиц! Потом…
– Что будет потом?
– Потом я не знаю, но опять что-нибудь разрешат…
Тем временем Мешков в номере триста восемь уже складывал в портфель бритву, мыло, запасную рубашку, как вдруг… постучали в окно.
Мешков озабоченно обернулся и обнаружил Илларию. Подбежал, распахнул балконную дверь:
– Ну, знаете, с вами не соскучишься!
– Сестра меня заперла, поэтому я с этой стороны. Тут легко, – успокоила Иллария, – между балконами барьерчики невысокие, – и прыснула, – только я сначала в чужой номер угодила… Вот я принесла: здесь сыр «Виола», два яйца, крутых конечно, кусок кекса. В поезде всегда есть хочется.
