«…За что, о царь, сильных во Израиле побил и воевод, богом данных тебе, различным смертям предал?… Читал (я) в Священном писании, что будет пущен губитель на род человеческий… Ныне же видел сановника,… погубившего уже сильных и благородных в Израиле… Не годится, о царь, таким потакать» (11, стр. 248).
Здесь речь идет о гонениях на верных царю и родине бояр и воевод, устроенных якобы плохими советниками царя, а не царем самим. Но Иван Грозный хорошо понимает, о ком идет речь. И в своем ответе князю Курбскому царь никак не церемонится.
«Что ты, собака, совершив такое злодейство, пишешь и жалуешься! Чему подобен твой совет, смердящий гнуснее кала?… А когда ты писал: за что я перебил сильных во Израиле,… то ты писал и говорил ложь… А сильных во Израиле мы не убивали и неизвестно, кто еще сильнейший во Израиле: потому что Российская земля держится божьим милосердием,… а не судьями и воеводами» (12, стр. 42, 56–57).
И еще один эпизод, о котором рассказывают Никоновская летопись и так называемая «Казанская история». Речь в них идет о победоносной войне Московского царства с осколком Золотой Орды — Казанским ханством. В Москву тогда вернулось увенчанное славой русское войско. Эта победа в обоих исторических документах называется «обретением русским народом горнего, то есть небесного Сиона, или Иерусалима». Туда, в «небесный Сион, или Иерусалим», то есть в рай, попали души русских воинов, отдавших жизни за победу над врагом. Такой «небесный Иерусалим» по православной традиции есть апокалиптический образ «святого града», где после «страшного суда» будут жить только праведники вместе с Богом. Вот так, воины воевали и отдавали свои жизни за Русь, а попадали за это в Израиль…
Сама идея «небесного Сиона, или Иерусалима», рая для погибших русских воинов, не давала покоя московскому царю Ивану Грозному. И в честь победы над Казанью он решил заложить в Москве новый собор, каких еще не бывало на Руси. По замыслу это должен был быть храм-город, символизирующий собой Иерусалим. Но не тот, что на земле, лежащий в руинах в глухой турецкой провинции в Палестине, а тот, что на небе… Новый собор должен был быть виден издалека: на фоне неба силуэт святого города Иерусалима с башнями церквей и дворцов. Зодчие Барма и Постник хорошо поняли тогда этот дерзновенный замысел царя: храм не для удобства собраний и молений внутри, а для созерцания «божественности мироздания» снаружи. И построили на Красной площади в Москве новый собор — Храм Покрова что на Рву. Он и сейчас стоит там, на том же месте, где был построен в 1555–1564 годах. И называется он — Храм Василия Блаженного. Так по воле Ивана Грозного «небесный Иерусалим» попал в самое сердце России — на Красную площадь в Москве.
