- Извеков, Кирилл.
В рукопожатии они ощутили сильную хватку пальцев друг друга и мгновенно померились выдержкой.
- Ого, - улыбнулся Цветухин, - вы что, гимнастикой занимаетесь?
- Немножко... Я вас узнал, - вдруг покраснел Кирилл.
- Да? - полуспросил Егор Павлович с тем мимолетным, по виду искренним недоумением, с каким актеры дивятся своей известности и которое должно означать - что же в них, в актерах, находят столь замечательного, что все их знают? - Вы поберегите девчоночку, покуда ей угрожает родитель, - с деликатностью переменил он разговор. - Славная девчоночка, правда?
- Я отведу ее к нам. У меня мать здесь учительницей.
Они распрощались таким же стойким мужским рукопожатием, и Кирилл с увлечением посмотрел вслед пролетке, пока она отъезжала к мешковскому дому. Потом он вошел во двор.
У забора, в жесткой заросли акаций, сидела на земле Аночка. Обхватив колени и положив на них голову, она неподвижно смотрела на Кирилла. Грусть и любопытство больших глаз делали ее взор еще тяжелее.
- Что, испугалась?
- Нет, - ответила Аночка. - Папа ведь меня не бьет больно. Он добрый. Он только постращает.
- Значит, ты от страха бежала?
- Да нет! Я бежала, чтобы он деньги не отнял.
И она, разжав кулачок, показала полтинник.
- Ну, тогда ступай к себе домой.
- Я еще маненько посижу.
- Почему же?
- А боязно.
Кирилл засмеялся.
- Тогда хочешь к нам, побыть немножко у моей мамы?
Она потерла о голую коленку полтинник, полюбовалась его наглым блеском на солнце, ответила, помедлив:
- Немножко? Ну-ну.
Он взял ее за руку и, с видом победоносца, повел через двор к старой одностворчатой двери. Аночке бросились в глаза узорчатые завитки больших чугунных петель, прибитых к двери шпигирями с сияющими, как полтинники, шляпками, и она ступила в темные сени с прохладным кирпичным полом.
5
Пастухов и Цветухин вошли к Мефодию - в его тесовый домик из единственной комнаты с кухней, который был тотчас назван хозяином так, как звала такие домики вся Волга:
- Наконец пожаловали ко мне, в мой флигерь. Милости прошу.
- Кланяйся, - сказал Цветухин.
- Кланяюсь, - ответил Мефодий и нагнулся в пояс, тронув пальцами крашеный пол.
- Принимай, - сказал Цветухин, накрыв сброшенной с плеча накидкой всего Мефодия, как попоной.
Мефодий захватил в горсть цепочку накидки, позвенел ею, топнул по-лошадиному и слегка заржал. Ради полноты иллюзии он стал на четвереньки.
- Шали! - сказал Цветухин, как извозчик.
Пастухов снисходительно кинул свое великолепное пальто на спину Мефодию, водрузил сверху шляпу, и Мефодий осторожно отвез одежду на кровать, в угол.
