— Но два дня и полчаса разговора — и решить судьбу всей жизни?
— Не расстраивайся так, — улыбнулся Магнусу отец Беллора. — Тот старый мудрый монах в конце концов оказался прав.
— Но вы до сих пор жалеете, что не попали в монастырь!
— К сожалению, этот грех преследует меня до сих пор, — вздохнул священник, — это все моя чрезмерная гордыня. Денно и нощно молюсь, чтобы Господь избавил меня от нее.
— Неужто вам нельзя быть тем, кем хочется?
— Нет, — теперь отец Беллора обращался только к Магнусу. — Видишь ли, юноша, дело здесь не только в усердном труде и решимости, здесь дело еще и в таланте. Не сомневаюсь, что в монастыре я чувствовал бы себя не в своей тарелке, хотя в это трудно поверить, и скорее всего страдал бы от бесцельной жизни. Нет, тот, кто оценил меня, оценил верно.
Последние слова прозвучали явно натянуто. Столь безжалостная самооценка произвела на Рода немалое впечатление.
— Неужели эти монахи ни разу не сплоховали, решая, кому куда идти?
— Насколько я знаю, нет, — покачал головой священник.
— Святой отец! Святой отец! — к ним бежал юноша в холщовой куртке. — Слава Богу, я нашел вас!
Священник обернулся, весь внимание.
— Добрый день, Лирак. Что случилось?
— Старый Себастьян, святой отец! Он упал, там, в поле, еле дышит, уже хрипит! Скорее, святой отец, скорее!
— Прошу прощения, — повернулся отец Беллора к Магнусу и Роду, — но человеку нужна моя помощь.
Он хлопнул себя по нагрудному карману, откуда высовывалась желтенькая отвертка, эмблема его ордена.
— Так, святое масло здесь. Веди меня, Лирак! — и заторопился вслед за парнем.
Род проводил их взглядом.
— М-да, по крайней мере, с этим пастором они не ошиблись.
— С этим-то да, — ехидно ухмыльнулся Магнус.
— А с остальными они тоже были непогрешимы? Род огляделся по сторонам. Все хозяйки, кажется, разбежались по домам, возможно, чтобы посудачить о скандальных церковных новостях.
— Да уж, это, конечно, странно, чтобы не сказать — не по-человечески. Они не могут решать такое с абсолютной уверенностью. Слишком много переменных.
— Угу, или у послушников печать на лбу, только мы, простые смертные, ее не видим, — фыркнул Магнус.
Род пристально посмотрел на сына, удивленный прозвучавшим в словах сарказмом.
— По крайней мере, они знают, на что смотреть. А может быть, — тут чародей прищурился, — может быть, просто они так и не узнают о своих ошибках.
Магнус непонимающе покосился на отца.
Ну, подумай сам: если приходской священник согрешил, они ведь всегда могут сказать, что он ослабел и поддался искушению.
