Энь Мой и его дочь Лей расположились за рабочим столом, спиной к двери. Они взяли тонкие кисточки для рисования и принялись расписывать два фарфоровых сосуда изысканной формы.
— Посмотрите на вазу, которую Энь Мой только что достал из шкафчика! — шепнула ему Нэнси.
— Так это же моя! — возбужденно прошептал Сун. — Ваза, которую украли из лавки Милтона!
— Вот именно, — подтвердила Нэнси. — И если вы внимательно присмотритесь, вам станет понятно, зачем она понадобилась Маннингу-Карру. Энь Мой копирует ее — вероятно, он сделал и ту копию, которую Маннинг-Карр продал в Нью-Йорке.
В этот момент через дверь, расположенную в дальнем конце большой комнаты, вошла та самая лавандовая сестра, которая несколько дней тому назад велела Нэнси держаться подальше от огороженного участка. Бросив неприязненный взгляд на Эней, она наклонилась и принялась придирчиво рассматривать их работу. Вдруг она ткнула пальцем в кувшинчик и раздраженно заговорила по-китайски.
Быстро шагнув к Лей, она — прежде чем успел вмешаться отец — залепила девушке пощечину. Затем, резко повернувшись, монахиня вышла через ту же дверь, в которую вошла.
Нэнси успела мельком разглядеть в следующей комнате знакомое ей оборудование гончарной мастерской.
Когда дверь закрылась, Нэнси услышала сдавленные всхлипывания. Энь Мой снова принялся утешать дочь, но его утешения не смягчили ее горя.
Мистер Сун, слушая их китайскую речь, переводил Нэнси то, что они говорили.
— Отец, я не могу больше выносить эту жизнь! — всхлипывала Лей. — Лучше бы мне никогда не родиться на свет!
— Ты не должна так говорить, дитя мое, — ласково увещевал ее Энь Мой. — Ты слишком молода, чтобы отказываться от надежды.
— Надежда! — с горечью ответила девушка. — Изо дня в день, из года в год я жила этим словом! Надеждой на спасение! Надеждой на арест и наказание людей, которые держат нас здесь. Надеждой снова увидеть Китай и наш дом! Поверь, отец, надеяться не на что! Для нас надежда — пустое слово. Я больше не хочу его слышать!
Энь Мой отвернул в сторону лицо, искаженное страданием.
— Но что мы можем поделать? — проговорил он.
— У нас, отец, остался единственный выход, — прошептала Лей. — Лучше разом положить конец всем страданиям, чем влачить эту безысходную жизнь. Это наше единственное избавление.
— Нет! Только не это! — воскликнул по-китайски мистер Сун.
Он вышел из-за штабеля ящиков и быстрым шагом направился к Эням. Нэнси последовала за ним. Лей вытаращила от удивления глаза и испуганно попятилась.
