Все это проходит у меня перед глазами, доказывая, что жизнь здесь бьет ключом.
Еще ближе, перед моим окном, летает множество птиц. Пересмешник свис— тит на вершине высокой магнолии, а его родная сестра — красногрудка, опьяненная плодами мелии, — отвечает ему нежной песней. Иволга прыгает с ветки на ветку среди апельсинов, а красный кардинал, расправив свои пун— цовые крылья, порхает среди зарослей кустарника. Иногда промелькнет ма— ленькая «рубиновая шейка», или колибри, блеснув в воздухе, как драгоцен— ный камень. Она чаще всего кружит над красными, не имеющими запаха цве— тами американского каштана или над крупными трубчатыми цветами бигнонии.
Такой вид открывался из окна моей комнаты. Мне казалось, что я никог— да не видел более красивого пейзажа. Правда, я не был беспристрастным наблюдателем. Любовь туманила мне глаза, и, вероятно, все представлялось мне в розовом свете. Я не мог смотреть вокруг, не думая о прекрасной де— вушке, и не хватало только ее присутствия, чтобы все окружающее показа— лось мне верхом совершенства.
Чтобы внести некоторое разнообразие в свою монотонную жизнь, я начал вести дневник. Дневник больного, не выходящего из своей комнаты, конеч— но, не богат событиями. В моем было больше размышлений, чем фактов. Я привожу несколько выдержек из него не ради их особого интереса, а пото— му, что, написанные в ту пору, они правдиво передают мои мысли и кое-ка— кие мелкие происшествия, случившиеся за время моей жизни в поместье Бе— зансонов.
12 июля. Сегодня я могу сидеть и даже немного писать. Стоит сильная жара. Она была бы невыносима, если бы не легкий ветерок, освежающий мою комнату и наполняющий ее ароматом цветов. Этот ветерок дует с Мексиканс— кого залива и пролетает над озерами Борнь, Поншартрен и Морепа. Я нахо— жусь в сотне миль от залива, вверх по течению реки, но эти большие внут— ренние моря соединяются с дельтой Миссисипи, и во время прилива море ка— тит свои волны почти до Нового Орлеана и даже еще дальше к северу. От Бринджерса можно быстро добраться до морской воды, если идти прямо через болота.
Морской ветер — большое благодеяние для населения Нижней Луизианы. Если бы не его освежающее дыхание, жить в Новом Орлеане летом было бы почти невозможно.
Сципион сказал мне, что на плантацию прибыл новый надсмотрщик. Оче— видно, его прислал «масса Доминик», так как он явился с письмом от Гайа— ра. Это весьма вероятно.
Новоприбывший произвел не очень приятное впечатление на Сципиона. По его словам, он из «белой голи», да притом еще янки. Я заметил, что негры часто относятся с неприязнью к «белой голи», как они называют людей, не имеющих ни земель, ни рабов. Самая кличка уже выражает пренебрежение, и когда негр называет так белого, тот считает это достаточным основанием для того, чтобы немедленно пустить в ход ременную плеть или «отполиро— вать ему шкуру» палкой.
