Увидев, что они стоят у какого-то дома, дон Энрике вошел под навес, негритенок последовал за ним. Друзья, догадавшись, что речь идет о любовном приключении, остались на улице, загородив вход в дом, и дон Энрике, скрытый от любопытных взглядов, развернул записку и принялся читать:
«Любовь моя! Завтра я надеялась увидеться и поговорить с тобой, но это невозможно. Я очень несчастна. Моя мать знает, что ты участвуешь в шествии со своим отрядом всадников, и не разрешила мне выходить днем на улицу, а вечером не пускает меня на бал.
Если ты любишь меня, если хочешь доставить мне радость поговорить с тобой и даже пожать твою руку, завтра в полночь я буду ждать тебя у оконной решетки на первом этаже нашего дома. Придешь?
Надеюсь, что придешь, ведь ты не захочешь, чтобы я умерла с горя в тот день, когда все будут радоваться и веселиться.
Твоя до гроба Ана».
– А на словах твоя сеньора ничего не велела передать? – спросил Энрике, прочитав письмо до конца.
– Сеньор, молодая госпожа говорит, что целует руки сеньору и что вы ее господин; и еще говорит, завтра молодой госпоже нельзя выйти, нельзя видеть сеньора. А в полночь она будет ждать у решетки внизу, у окна, что выходит на улицу, в такое время, когда старая госпожа ляжет спать.
– Отлично. И ты думаешь, ей удастся прийти туда?
– Да, мой сеньор. Это комната Фасикии, кормилицы молодой госпожи. Она знает все дела сеньоры так же хорошо, как я. Фасикия постережет, чтобы не пришла старая госпожа.
– Тогда скажи молодой госпоже, что я не пишу ей, потому что ты вручил мне письмо на улице. Но скорее солнце завтра не встанет, чем я не приду на свидание.
Дон Энрике достал из роскошного кошелька золотую монету и, протянув ее негритенку, ласково добавил:
– Беги и не забудь, что я сказал тебе.
– Нет, мой сеньор, – ответил негр и, поцеловав монету, выбежал на улицу.
Дон Энрике бережно спрятал записку и вышел. Друзья последовали за ним.
Эта сцена не обошлась без свидетеля, который хотя ничего не слышал, но легко обо всем догадался. По воле случая у окна дома напротив стоял Индиано. Увидев с высоты второго этажа, как дон Энрике вместе с негритенком вошел под навес, он стал наблюдать за их беседой. Дон Диего сразу узнал своего соперника, и волнение, охватившее его душу, подсказало ему, что дело касается доньи Аны. Это письмо; негритенок, так таинственно беседовавший с доном Энрике; радость, озарившая лицо будущего графа де Торре-Леаль; осторожность, с какой он прятал письмо; золотой, подаренный мальчугану, – все наводило дона Диего на подозрения. Едва негритенок вышел из дома, он взял шляпу и, взглянув, в каком направлении зашагал слуга доньи Аны, бросился в погоню.
