– Похоже, нам обоим не очень-то повезло с родственниками, – с усмешкой проговорил Тэвиг и, заглянув в лицо девушки, спросил; – Теперь лучше? Тебе стало лучше после того, как ты все это сказала?
– Да, – кивнула Мойра. И тотчас же почувствовала, что ей действительно стало гораздо лучше. Конечно, все, что она сказала, – ужасная глупость, и Тэвиг, конечно же, ни в чем не виноват, но она все равно не станет перед ним извиняться, ни за что не станет.
Тут он вдруг ласково улыбнулся. Мойра, не удержавшись, улыбнулась ему в ответ:
– Я собиралась помочь устроиться на ночлег, но заснула.
– Ничего удивительного, дорогая. Ведь это – твой первый день нелегкого путешествия, и ты очень устала. Мы оба устали, но скоро привыкнем.
– Я обязательно привыкну. Не такая уж я неженка, – сказала Мойра.
Она вздохнула и благодарно улыбнулась, когда Тэвиг, смочив тряпку водой из бурдюка, принялся протирать ее ноги.
– Ох, откуда же это?.. – бормотал он, рассматривая ноги девушки. При тусклом свете заходящего солнца Тэвиг видел не очень хорошо, но в том не было необходимости. Ощупывая ноги Мойры, он чувствовал мозоли, и это очень его удивляло. Ведь Мойра – девушка благородного происхождения… Откуда же у нее на ножках мозоли?
– Что-то не так? – спросила она, заметив, что он хмурится.
– Неужели родственники никогда не покупали тебе обувь? Или ты любишь ходить босиком? – поинтересовался Тэвиг.
– Они кормили меня и одевали. Я не имела права ожидать слишком многого.
– Пара башмаков для твоих родственников – не слишком много.
– Иногда они давали мне кое-что из обуви.
– Значит, ты редко надевала ее.
– Ну… мне дали башмаки только в прошлом месяце.
Тэвиг принялся массировать ее ноги, и она, почувствовав необыкновенное облегчение, тихонько вздохнула, потом вновь заговорила:
– А Горбатая Энни даже начала натирать мне ноги маслом, чтобы смягчить их.
– Неужели они так долго не могли понять, что молоденькой девушке требуются башмаки? – проворчал Тэвиг.
Мойра пожала плечами:
– У них были более важные дела.
– Да, наверное, очень важные, – процедил Тэвиг сквозь зубы и, поднявшись, направился к костру.
Присев на траву, он принялся помешивать кашу. Рассказ девушки очень заинтересовал его. С ее обувью было что-то не так. Почему сэр Бернард так долго не давал ей башмаки, а потом вдруг сменил гнев на милость? Почему прежде не заботился о Мойре, а месяц назад вспомнил о своем долге? Разумеется, сэр Бернард не похож на человека, способного на добрые поступки. Следовательно, должна быть какая-то причина?.. Действительно, почему Бернард Робертсон вдруг заинтересовался ногами воспитанницы?
