Подает чашку через забор, а когда женщина подносит ее к губам, отводит взгляд в сторону: пусть пьет спокойно, видно, истомилась. Сквозь колья ограды видит ножки ее. Холодно, наверно, в капроне… Да и туфельки не по сезону. Игнат густо краснеет. Как это я так потерялся: и кружку найти не мог, и вообще как сопливый мальчишка! А теперь сквозь забор на ножки уставился…
Он с достоинством поднимает глаза и привычно опускает руки на верхушки кольев.
Женщина пьет, чуть от него отвернувшись, так что Игнат видит за желтым краем платка только край чашки – она держит ее за ручку двумя пальцами, сжав их так сильно, что кровь отливает из-под ногтей. Рука ее слегка дрожит.
– Готово! – слышен голос шофера. Из-под капота сперва появляются его тощие, торчащие врозь лопатки, потом все остальное. – Хоп! – он спрыгивает вниз и спешит к дверце кабины.
Незнакомка не может оторваться от чашки, а Игнат ее успокаивает:
– Пей, не спеши, когда еще он заведется…
И точно, мотор дрожит, кашляет, не заводится. Изрытая проклятия, водитель снова нырнул под капот. Женщина, через плечо на него покосившись, допивает воду и, вытряхнув последние капли из чашки, возвращает ее Игнату.
– Спасибо, добрый человек.
С легким поклоном она взглядывает ему прямо в глаза, бесстрашно, впервые. И как-то удивленно, словно только его увидела. Поворачивается, идет к машине. Игнат стоит с чашкой в руке, глядя, как она удаляется неслышными медленными шагами. И вдруг, как мол догадка пронзает его: уходит! навсегда из его жизни уходит! Он изо всех сил сжимает колья забора – болен я, что ли? Женщина эта прямо в глаза посмотрела… какие глаза, какой взгляд у нее… А она уже остановилась перед канавой – не перейдет, ни за что, нипочем! – радуется Игнат. Он очень надеется, что она все же к нему повернется, слово хоть скажет, попросит помощи у него, Но она перешла на ту сторону свободно, точно на крыльях. Вот поднимает руку, открывает дверцу, забирается на ступеньку – ножки ее одна за другой исчезают в кабине, – дверца захлопывается.
Игнат хмурится – чем она опоила меня, что я потерял голову, как пацан? – пристально разглядывает чашку, стараясь, чтобы женщина в машине этого не заметила. Ему кажется, что ручка чашки еще сохранила тепло ее пальцев, он даже угадывает следы ее губ на фарфоре, как красиво она ее держала, как долго пила…
Мотор ошалело затрепыхался. Шофер рванул ручку из-под радиатора.
Игнат еще стоит несколько мгновений, поворачивается, идет к дому. Посреди двора запинается: уезжает! Словно его в грудь кто толкнул: как, ты с ней даже не простишься? Оборачивается – конечно, она на него смотрит. Он машет ей чашкой:
