Но подвел Микола...
Правда, тут были кое-какие обстоятельства... Поскольку эти ребята у себя в колонии занимались столярным ремеслом и имели разряды, чуткое начальство на стройке послало их в ДОК — деревообделочный комбинат. Но чуткость имеет свои пределы, и в ДОКе их поставили копать ямы. Ребята немножко поскучнели, но все-таки честно выкопали ямы, осмолили снизу столбы для ограды и начали их устанавливать. Но тут новичкам велели идти в другое место и опять копать ямы (работа тяжелая и копеечная). А оградой занялась уже настоящая бригада. Так им было сказано: настоящая! Микола по старой памяти считался среди своих главным, он пошел говорить с начальством. Честное слово, он хотел по-хорошему. Но по-хорошему не вышло. Начальство повысило голос, и Микола, конечно, повысил. Начальство обиделось, ввернуло что-то насчет «шпаны, которая тоже лезет указывать...».
— Понятно, — сказал Микола и ушел. В тот вечер в комнате колонистов было плохое настроение. И всю неделю было плохое настроение. А потом вдруг стало хорошее. Появились деньги. И не те жалкие трешки и пятерки, которые выбрасывал ребятам из окошечка кассир... В палатке, где торговали водкой, в «Голубом Дунае», продувная бестия продавец теперь отличал этих ребят и каждого называл по имени. В их комнате вечерами стало шумно. Там шла игра.
Сперва зазвали какого-то простодушного телка из столярки. Проиграли ему тридцатку, «дали хвостик», как говорят, квалифицированные люди. Потом понемножку отыгрались и в конце концов, конечно, обчистили его совершенно. Он ушел оглушенный и с натужной улыбочкой пообещал прийти в получку отбить свое. Потом появились солидные дядьки, отцы семейств: горячились, проигрывали, уходили.
Комендантша что-то такое пискнула насчет «запрещенных азартных игр и спиртных напитков». Ей посоветовали заткнуться и показали безопасную бритву. Бритва не показалась ей безопасной, и она замолчала.
Миколины хлопцы совсем обнаглели. «Мы блатняги — мы отчаянные». Бывало, какой-нибудь обиженный неосторожно кидался на них, крича какие-нибудь гордые слова: дескать, я вас так и сяк! Но тут непременно вмешивались добрые люди и уводили его, нашептывая: «Не связывайся с этими, то ж бандюги. Им человека порезать, как тебе чхнуть».
Народных дружин тогда не существовало. Жаловаться в милицию не было охотников. Наконец на собрании кто-то встал и сказал: «Пора гнать этих...» Собрание постановило: гнать.
И Миколины хлопцы решили уйти «с музыкой». Изрезали поддельный ковер, висевший на стене, поставили койки на попа, переломали тумбочки и вышвырнули их в окно. Только убожество казенного инвентаря не позволило им развернуться как следует.
