Что, черт возьми, она собирается делать в это время? Граф взглянул на часы. Было два часа ночи. Раскрыв пошире окно, Сильвестр влез на подоконник и спрыгнул на клумбу. Он перебежал лужайку и вошел в благоухающий розарий. В ночной тишине громко раздавались его шаги.
Тео услышала их и повернулась. Она схватилась за горло, сердце у нее колотилось от страха.
— Что, скажите на милость, вы здесь делаете? — спро-, сил Сильвестр, подойдя к ней.
В глазах ее был ужас, и граф положил руку ей на плечо жестом, в котором сочетались раздражение и желание успокоить.
— Это вы что тут делаете? — выдохнула Тео, вырываясь. — Вы меня испугали.
— Вы и должны быть испуганной, если убежали из дома в такое время.
— Кроме вас, здесь нет ничего, что могло бы меня напугать, — раздраженно ответила Тео. Сердце у нее начало успокаиваться. — Меня здесь все знают и никто не обидит.
— Надеюсь, что так.
Он снова взял ее за плечо.
— Но все же, куда вы идете?
— А какое вам до этого дело? Вы не запретили мне ходить по саду… или, может быть, я что-то не поняла?
— Вы знаете, у меня никогда раньше не возникало желания принимать жесткие меры по отношению к женщине, — проговорил граф. — Но вы, кузина, нечто из ряда вон выходящее.
Тео в целях безопасности сделала шаг назад. Закутавшись поплотнее в плащ, она глядела на графа, а сердце ее снова бешено застучало. Наконец, набрав воздуху, она сказала то, чего не хотела говорить:
— Я согласна помочь вам в работе по имению, сэр, если вы все еще этого хотите.
— О, какая честь, кузина! — Граф сделал шаг вперед, Тео еще один — назад. — Но не знаю, хочу ли я этого.
Лицо Тео выражало незащищенность и усталость. Это был результат сильных эмоций, шока и других сюрпризов, пережитых ею этим вечером.
Надо превратить свое поражение в победу и извлечь из этого все возможные преимущества. Это единственно возможная тактика, думал граф.
Резким движением он схватил руку Тео и притянул ее к себе.
— Вот чего я хочу.
Тео оказалась в объятиях графа, а его поцелуй столь же мало напоминал любовные ухаживания, как выстрел из пистолета. Тем не менее она ответила ему со всей страстностью, позабыв и о своем гневе, и о кровожадных намерениях.
Граф так плотно притиснул ее, что Тео чувствовала пуговицы его сюртука сквозь свой тонкий плащ и ночную рубашку, и снова ее охватило смутное чувство неизведанного доселе желания. Ее грудь пронзила сладостная боль, которую прикосновения графа вызывали у нее и раньше, тогда, на берегу, голова ее откинулась назад, позволяя ему впиться в ее губы.
