— Разрешит, — заверил его Джулиан, усталым жестом потирая затылок. — Они сражались как тигры, они видели, как полегли их товарищи, и теперь хотят отомстить.
Мужчины посмотрели вверх, на небо, где быстро меркли вечерние звезды.
— Если бы Веллингтон перевешал гарнизон Родриго, он спас бы тысячи жизней сегодня, — сказал Джулиан помертвевшим голосом, — французы никогда не стали бы держаться так долго, если бы знали, что потом их ждет смерть.
Френк пожал плечами:
— Ну, это какое-то дикое средневековье, Джулиан, — истреблять побежденный гарнизон.
— А думаешь, в том, что случится здесь, будет много цивилизации? — спросил Сент-Саймон. — Они озвереют, а нам в конце этой оргии придется снова приводить их в человеческое состояние.
Френк ничего не ответил.
Поздним утром французский гарнизон, сопровождаемый конвоем, был отправлен в Эльвас, и войска победителей вошли в город. Они ворвались в Бадахос, от нетерпения застревая в пробоинах, и, как рвущиеся снаряды, разлетелись по улицам. Как будто все пороки, дремавшие дотоле в человеческих душах: ярость, алчность, злоба, страсть, — вырвались на волю и теперь единственной их целью было удовлетворить себя.
Через два часа после того как наступил рассвет, Тэмсин, поставив измученного Цезаря в стойло, добралась до постели в домике сеньоры Браганца.
Она заснула прямо как была — грязная, забрызганная кровью, отказавшись от настойчивого приглашения вдовы поесть и помыться горячей водой. Тэмсин проспала пять часов и проснулась бодрая и освеженная, но с безошибочным ощущением, что происходит нечто страшное. Она выпрыгнула из постели и направилась к окну. Улица внизу была почти безлюдной, если не считать пары крестьян. Они молча стояли, прислонившись к стене, и попыхивали трубками.
Тэмсин спустилась вниз. Не обнаружив сеньоры Браганца, она вышла на улицу, так и не переодевшись. В тихом утреннем воздухе до ее слуха явственно доносились крики, вопли и грохот, внезапно прерываемые звуками труб и барабанов.
Дочь Эль Барона содрогнулась. Ей уже и прежде приходилось слышать подобное.
Сеньора Браганца спешила по улице с бидоном молока. Она обрушила на свою постоялицу поток португальской речи, увела на кухню, усадила и подала ей душистый омлет с измельченным тимьяном и розмарином и кофейник крепкого горького кофе.
Тэмсин ела механически, потом, улыбкой поблагодарив хозяйку, с отсутствующим видом вышла на улицу, не обращая внимания на предложения горячей воды и чистой одежды.
