Он ободряюще улыбнулся.
— Да что хотите, какая разница…
И она снова заговорила — старательно, почти с трудом, очень медленно:
— Знаете, по-моему, этот дом, о котором мы с вами говорим, был построен как-то немного несуразно, не по правилам, что ли, — вы ведь понимаете, что я имею в виду, — но исходя из удобства его будущих обитателей, чтобы в нем всем было приятно жить.
— На первом этаже, там есть гостиные, где каждый год в конце мая устраивают приемы для тех, кто работает на литейных заводах.
Устрашающе завыл заводской гудок. Хозяйка поднялась со стула, аккуратно сложила свое красное вязанье и с легким звоном ополоснула под струей холодной воды бокалы.
— На вас было черное платье с таким глубоким-глубоким вырезом. Вы взирали на нас с любезностью и безразличием. Было тепло.
Она не удивилась, в лучшем случае — сделала вид.
— Весна в этом году выдалась на редкость теплая, — заметила Анна Дэбаред, — все только об этом и говорят. А что, вы и вправду думаете, будто это она первой сказала ему те слова, первой решилась произнести их вслух, а уж потом они говорили об этом между собой среди многих прочих вещей?
— Я знаю об этом не больше вас. Может, они говорили об этом всего один раз, а может, и каждый день… Откуда нам знать? Но совершенно точно только то, что они вместе пришли к тому решению, что исполнили три дня назад — оба, и тот и другой, уже не ведая, что творят…
Он поднял руку, уронил ее на стол рядом с ее рукой, так и оставив там. Она впервые увидела, как руки их лежат рядом, друг подле друга.
— Вот видите, опять я выпила лишнее, — пожаловалась она.
— В этом длинном коридоре, о котором мы только что говорили, часто допоздна горит свет.
— Иногда мне никак не удается заснуть.
— Но зачем оставлять свет в коридоре, а не только у себя в спальне?
— Сама не знаю. Просто привычка.
— Ведь по ночам там ничего не происходит, ровным счетом ничего…
— Да нет, происходит. За одной из дверей спит мой ребенок.
Она убрала руки со стола, зябко передернула плечами, накинула жакет.
— Пожалуй, теперь мне уже пора домой. Видите, как я сегодня задержалась.
Он поднял руку, жестом прося остаться еще немногой Она осталась.
— По утрам, на рассвете, вы выходите из комнаты и смотрите в это большое окно, то, что в конце коридора.
— Летом, часов около шести, мимо окон проходят рабочие с арсенала. Зимой большинство ездят на автобусе из-за холода, ветра… Все это длится минут пятнадцать, не больше…
— А что, неужели по ночам там никто не проходит, никогда?
