Я доложил Шарому, что нам удалось подорвать два воинских эшелона, отметил мужественный поступок Никольского. Капитан похвалил меня и ребят за то, что заготовили взрывчатку, а когда подвели к нему дезертира, поморщился и произнес:
- Не имела баба хлопот, да купила порося! На черта он нам нужен?
- Ганс утверждает, что может дать важные разведданные, - заметил я.
- Послушаем, - сказал Шарый и спросил немца: - Что вы можете сообщить?
И тот неторопливо стал перечислять наименования, нумерацию, численность и вооружение войсковых частей, размещенных в Марьиной Горке и в Пуховичах.
- Очень интересно, - заявил Шарый, - спасибо. - И пожал Гансу руку. Тот сразу повеселел. Затем Шарый взял меня под руку и отвел в сторону.
- Все, что он сказал, соответствует самым свежим данным из других источников. Это подозрительно.
- Почему?
- Ведь он дезертировал две недели назад. Неужели за это время не произошло никаких перемещений войсковых частей?
- Могло и не произойти.
- А если произошло, то знать об этом, находясь в бегах, немец не мог, если, конечно, он не вражеский лазутчик.
- Верно. Это же нетрудно проверить.
- Сейчас мы тронемся в путь, будем вести за ним тщательное наблюдение. Возможно, он чем-нибудь выдаст себя.
Договорились мы и еще кое о чем.
Ганс быстро освоился со своим положением. Уже на переправе через Свислочь он хлопотал, как и все, с интересом работал на сборке плота, стараясь быть на виду у Шарого. А когда переправились, перешли шлях и устроились на отдых в деревне Игнатовке, проявил вдруг чрезмерное любопытство к нашему маршруту, то и дело заглядывая в развернутую Шарым карту. Он спрашивал, какие населенные пункты мы должны пройти, далеко ли до лагеря. Если Ганс немецкий агент, то поведение его непонятно. Разведчик вел бы себя иначе. А может быть, он специально прикидывается простаком? Или считает нас круглыми дураками?
Шарый между тем, не высказав, казалось, Гансу и тени неудовольствия, подробно и охотно рассказал о нашем маршруте. В вещевых мешках бойцов нашелся и комплект белья, и портянки, и костюм. Гансу перед сном предложили переодеться, что он сделал с большой охотой.
- Эй, Петро, - крикнул Шарый Токареву, - выброси это барахло, - и кивнул на тряпки Ганса.
Однако барахло выброшено не было, оно попало в другой дом, и там его тщательно осмотрели, но каких-либо уличающих немца документов обнаружить в одежде не удалось.
- Ну а теперь спать, - скомандовал Шарый, - Ганс, Петро - на печку!
