И именно сейчас, когда идут такие тяжелые бои, он оказался в городе потому, что на днях в Ленинграде будет отмечаться 800-летний юбилей Низами, а Данилову предстоит выступить с докладом о великом поэте. Именно для этого его и отозвали с фронта.
При этих словах Гюльназ представились Чеменли, родная школа, ведь и они этим летом готовились отпраздновать юбилей поэта.
Чайный стол пришелся по душе Сергею Марковичу. "Давно не пил такого вкусного чая", - признался он.
Затем Искендер вспомнил о Зубермане и подал идею всем вместе проведать старика. Данилов, хоть и был удивлен этому знакомству со знаменитым музыкантом, с удовольствием принял предложение.
Над городом в тот день повисла еще более тяжелая тишина, чем обычно. На улицах, кроме военных, почти никого. А Гюльназ, машинально оглядываясь, почему-то все думала, не встретят ли они доктора Салиму. Но ее будто вихрем унесло в небо.
Квартира Зубермана и сегодня выглядела так, словно воздушных налетов не существовало. Еще на лестничной площадке раздавались аккорды музыки. Когда они смолкли, Искендер нажал кнопку звонка. Герман Степанович встретил их очень радушно.
- Добро пожаловать... рад видеть вас!.. Как хорошо, что вы пришли... Проходите, пожалуйста...
- Как дела, Герман Степанович? - стала расспрашивать его Гюльназ.
- О!.. Мои дела?.. В борьбе и битвах... Мы бьемся плечом к плечу с Бетховеном... А почему вы не раздеваетесь? - обернулся он к Данилову. Снимайте шинель. У меня в комнате не так уж холодно.
Искендер представил ему Сергея Марковича.
- Капитан Данилов, Сергей Маркович, ваш поклонник. А сегодня мы пришли...
- Очень хорошо сделали, что пришли. Сейчас я могу предложить вам только чай... потому что...
- Спасибо, Герман Степанович, - вступила в разговор Гюльназ. - Не беспокойтесь. Мы только что пили настоящий азербайджанский.
Герман Степанович забрал у Гюльназ пальто, повесил его на вешалку. Потом, указав на свои теплые, мягкие башмаки, предложил:
- Надень их, пусть будет тепло.
- Большое спасибо!
- Товарищ капитан! - обратился он к Данилову. - Я, кажется, вас где-то видел...
- Возможно, в Эрмитаже... Я там работал... В сущности, и теперь...
- Вот-вот... - Прервал его профессор. - Ваше лицо мне очень знакомо. Вы проходите, садитесь, вот сюда, на кушетку.
Гюльназ расположилась на своем обычном месте - в маленьком кресле, Искендер и Данилов - на кушетке.
- Гюля, как твои дела? - заботливо поинтересовался Герман Степанович, заглянув в радостные, беспокойные глаза Гюльназ. - Ты по-прежнему живешь в общежитии?
