- Знакомьтесь, ребята!
Гюльназ обрадовалась, услышав, как легко и плавно он говорит по-русски.
- Моя... землячка Гюльназ... то есть Гюля... Я говорил вам, что она обязательно приедет... и вот приехала, хоть с опозданием.
Обида у Гюльназ прошла. "Искендер встретил меня как раз так, как я себе и представляла. Эта тревога в его глазах, эти протянутые ко мне руки и есть "качели любви". Они обнимут меня и закружат в воздухе. Если бы не его друзья, он с самого начала так бы и поступил".
Юноши по очереди пожали Гюльназ руку, знакомились. Одного звали Вадим, другого - Григорий.
- Наш поезд опоздал, - смущенно произнесла Гюльназ по-русски. - На пять часов... война началась...
Вадим и Григорий со скрытой тревогой переглянулись, потом посмотрели на Искендера, и она почувствовала, что слова ее прозвучали как-то несерьезно в сравнении с жесткими словами Искендера, вспомнила напряженное, побледневшее лицо Германа Степановича и снова ощутила в груди странную, безотчетную тяжесть. Но это продолжалось всего лишь мгновение, и она утонула в больших карих глазах Искендера, а может быть, в его сердце.
- Почему мы все стоим, ребята? - вдруг деловито спросил Искендер. Давайте присядем, посмотрим, что нас ожидает...
Вадим проворно кинулся к кровати, что стояла у входа. Открыл дверцу тумбочки.
- Если сидеть, то надо посидеть как следует, - и достал оттуда студенческие яства: колбасу, сыр, лук, картошку.
- Ведь наша гостья с дороги, - поддержал его Григорий. - Сейчас мы накроем такой стол - загляденье... настоящий студенческий...
Вскоре комната наполнилась шумом, из соседних комнат пришли приятели Искендера. Вместе с веселыми голосами в комнату снова ворвалось грозное слово "война". Одни повторяли его с волнением, другие - с гневом: "От фашистов всего можно ожидать", "Мы покажем им, что такое война с Красной Армией"
Здесь были и две девушки: Наташа и Галя, как поняла Гюльназ со слов Искендера, его однокурсницы. Узнав, кто такая Гюльназ и зачем приехала в Ленинград, они принялись ее теребить и рассматривать. Точно как Вера Ивановна, со скрытой завистью щупали ее длинные косы. Время от времени кто-нибудь платком дотрагивался до ее черных, тонких, сросшихся бровей и полусерьезно-полушутливо спрашивал:
- Гюля, может, ты накрасила брови?.. И ресницы углем помазала? Разве бывают на свете такие глаза?
- Ты только взгляни на эти брови, они похожи на птицу, которая расправила крылья, собираясь взлететь...
