- Вас и Искендер однажды видел. На "скорой помощи"... Хотел запомнить номер машины, но...
- А кто это - Искендер, Гюльназ?
- О чем вы думаете, доктор? Я разве вам не говорила, что Искендер - мой муж?..
- Да, это я слыхала... Я спрашиваю, Искендер - тоже из нашего Чеменли? Чей он сын?
- Если скажу, вы сразу вспомните... Кузнеца дяди Ашрафа...
- Да, знаю, Искендер, кажется, учился в Ленинграде, не так ли?
- Да, в этом году должен был закончить последний курс.
- А где он сейчас... Искендер?
Теперь Гюльназ совершенно уверилась в том, что многое из того, что она рассказывала, доктор Салима просто не услышала. Зря она все это время выбивалась из сил. Но разве можно было обижаться? Ведь она видела, как переживала доктор Салима, когда она все это ей рассказывала.
- Искендер... ушел на фронт... Шесть месяцев назад...
- На каком он фронте?
- Теперь, наверное, ни на каком... Я так и не получила от него ни одного письма. Это значит, что он погиб в одном из первых боев.
- Это ничего не значит, - после долгой паузы произнесла доктор Салима, а это означало, что она и сама не верит в то, что говорит.
- Если бы было так, как вы говорите... Я оставила в замочной скважине ему записку, на случай, если Искендер вернется... С моим адресом...
Доктор Салима чуть заметно улыбнулась:
- Оставила записку в замочной скважине? А если ему не придет в голову туда заглянуть?
- Нет, он обязательно заглянет, он придет...
- А адрес у тебя какой?
- А почему вы об этом спрашиваете, доктор Салима? Может... Увидев, как Гюльназ внезапно заволновалась, Салима не знала, что ответить.
- Что я такого спросила, Гюльназ? Я подумала, что кто-то может поехать в город и я попрошу зайти к вам, проверить записку.
Брови Гюльназ радостно сошлись.
- Как было бы хорошо, доктор... Может быть, Искендер приходил домой, прочел записку, но у него не было времени приехать, и он снова ушел на фронт...
Но Гюльназ и сама не верила тому, что говорила. Это походило на обычный самообман, на пустое утешение, которым она пробавлялась днями, месяцами и которое превратилось в сердечную боль. Потому что где-то в глубине сердца она знала: Искендера нет. И этот глубинный голос был сильнее, убедительнее слов утешения. Чем больше проходило времени, тем явственнее она ощущала: Искендера больше нет, иногда это доходило не только до ее разума, но и звучало в ушах подобно разрыву бомбы. О том, что Искендера нет, она впервые прочла по лицу Зины. Но смысл того, что наблюдала тогда, осознала только теперь, когда сама уверилась в этом. Потом она прочитала это в глазах Данилова, ее спасителя. И это она поняла только теперь. Но в то время и Зина, и Сергей Маркович, на ее взгляд, только предполагали, что Искендер погиб, а она это подтверждала, не оставляя места сомнениям, предположениям, убеждала себя в том, что Искендера больше нет.
