Гюльназ, глядя на указанный воронкообразный холм, тихо и радостно прошептала:
- Тетя Надя, давай посидим здесь хоть немного? Какой чудный морской воздух...
Маленькие глазки тети Нади с удивлением устремились на нее:
- Что ты говоришь, деточка моя? Как это посидим? А вдруг...
- Давай посидим, тетя Надя... Ничего не будет вдруг. Я знаю.
- Хорошо, тебе виднее... деточка моя... Я не возражаю... Осторожно обхватив ее за талию своей маленькой сморщенной рукой, тетя Надя направилась к огромной липе, что была справа от дороги. Гюльназ впервые видела липу и, восхищенная горделивым станом дерева, воскликнула:
- Ах, какое красивое дерево, тетя Надя! Давай посидим прямо здесь, в его тени.
- Как скажешь, деточка... давай посидим...
Вокруг липы было несколько старых железных скамеек. Свежевыкрашенные, они будто издалека улыбались людям. Гюльназ показалось, что и эти выкрашенные скамейки, и эта величественная липа, распростершая над ними свои крылья-ветви, осознавали свою удаленность от опасности блокады.
Они молча присели на одну из скамеек. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листья дерева, будто играли в жмурки. Когда легкий морской ветерок ворошил листья, солнечные пятнышки перебегали с места на место, искали путей, где бы вонзиться в землю. Солнце будто заигрывало с липой, оно играло с ее мелкими, как орешки, плодами, с ароматными цветами, со стойкими от холода и ветра ветвями, с жадным до тепла стволом. Оно будто разговаривало с липой на своем солнечном языке, а та отвечала ему на своем. Что-то милое, какая-то глубинная близость была в их чарующем безмолвном разговоре. Солнце, светясь сквозь ярко-зеленые ветви липы, будто восседало на своем царственном троне. В эти минуту особенно явственно ощущалась его власть, величие и красота. Его мягкие, спокойные лучи впитывались не только тонкими бледными руками, но и проникали в мелкие веснушки. Лучи согревали ноги, укутанные длинным халатом, согревали все ее существо. Как она радовалась этому. Ведь сегодня солнце ей было нужнее, чем кому-либо на свете. Надо было возместить дни, проведенные без солнца. Она всю зиму тосковала по нему. Даже сама хотела сделаться солнцем, ночным солнцем. Она впервые видела сотни, тысячи серебристых пятнышек, рассыпанных по прибрежным водам вдбль всего залива. Серебристые и легкие, как белые лепестки цветов, они поблескивали, подрагивали на поверхности воды. Блестящие длинные полоски, тонущие в море, временами переливались бриллиантами, слепили ее, напоминая ожерелья морских русалок - все одного размера, одного рисунка. Временами они издалека чувствовали легкое подрагивание волн и, как бы прячась от них, ныряли в глубины и исчезали.
