– Всё-всё, понял, не дурак. – Кенгуру сел на место.
Михайло проговорил подчёркнуто серьёзно:
– Смотрю я на вас, спорите постоянно. Наверное, от большого ума.
В беседу вступил Вонючка Сэм:
– Главное, что я хочу знать, – это как вы тут будете противостоять браконьерам.
– По-старому. – Медведь-губернатор пожал плечами. – Проверенными способами.
– А насколько они эффективны?
– Достаточно, – буркнул Михайло.
– Достаточно для чего? – не отставал скунс, с каждым вопросом всё активнее жуя жвачку.
– Ну… Чтобы не всех перебили.
– Ого! – Циркачи были ошарашены.
– Но неужели ваша цель не полная победа над охотниками? – Вонючка Сэм был в ударе.
– Наша цель – выжить, – признался медведь.
Петер устремил на собеседников пламенный взор:
– Я хотеть предлагать думать этот цель устаревший. Мы есть должен размышлять вместе над то, что говорить Парфюмер.
– Мы сами справимся! – встрял Колючий.
– Отчего же?.. – протянул Михайло.
– Не знаю за что, но я люблю этого парня! – выпалила Лисёна, обнимая Петера.
Петух опасливо скосился на лисьи клыки.
– Отпусти посла, рыжая, – нарочито небрежно сказал Серёга.
Лиса как бы спохватилась, разомкнула объятья, отодвинулась от пернатого германца.
– Решено. – Михайло хлопнул лапой оземь. – Подумаем. Примем любую вашу помощь. Обсудим. А сейчас близится вечер. Давайте разойдёмся, отдохнём, перекусим, кто что найдёт.
На том и расстались. Тамбовчане разбежались по своим делам, экзотическая четвёрка отправилась к берлоге.
Вечер был тёплым и уютным. В такие вечера ничего не случается, и можно спокойно отдохнуть от суеты. В лесу царил мир. Разморенные животные купались в мягком зное, поднимавшемся от прогретой за день земли. Ветра не было. Деревья беззвучно замерли, на их зелень легла алая краска – солнце потихоньку покидало Тамбовщину.
Кенгуру, шимпанзе, скунс и петух от нечего делать сидели на краю оврага и лениво обсуждали события последних дней. Бегство из цирка казалось далёким. Звери ловили себя на мысли, будто бы это были вовсе не их приключения. Дикий лес буквально завалил артистов новыми, до сей поры неизведанными переживаниями. Циркачи признались друг другу, что они в смятении. Такая растерянность, наверное, охватывает мальчика из деревни, попавшего в огромный город.
Жизнь между клеткой и ареной была скупа на впечатления. Стены, пол, потолок. Соседи. Здесь же всего было чересчур: звуков – лавина, красок – революция, событий – ураган. Да, тревожно. Да, браконьеры. Да, приходится врать местным зверям, кстати, неплохим ребятам. Зато здесь всё настоящее.
